— Наш сеанс окончен. Снимите, пожалуйста, очки.
Она сняла устройство и огляделась. Люди медленно снимали маски, их лица напоминали лица блаженных. Жаклин встряхнула головой.
— Как вы себя чувствуете? — подошел к ней улыбающийся Борис.
— Хорошо, спасибо. Сколько времени это длилось?
— Около полутора часов.
— Что?! — ахнула Жаклин. — Мне показалось, что прошло не более пяти минут.
— Да, время в подобных сеансах несколько… деформируется, — сказал Борис. — Надеюсь, я не нарушил ваши планы? Вы никуда не опаздывали, мадемуазель?
— Мадемуазель никуда не опаздывала, — включился в разговор неизвестно откуда появившийся Жан Дюбуа. — Ну вот, ты увидела одну из наших методик. Тебе понравилось?
Жаклин улыбнулась. После того, что она испытала, вся злость и обида н<1 Жана куда-то пропали.
— Не знаю. Никогда не испытывала таких ощущений.
— Не сомневаюсь, — усмехнулся Дюбуа. — А ты думала, мы даром здесь хлеб едим?
— Что это было?
— Обычная психотерапия. С помощью самых обычных визуальных средств.
— Но как это делается?
— Просто. Снимается кино. Монтируется. И показывается всем желающим.
— Угу, понятно.
Он засмеялся и обнял ее за плечи.
— Что тебе понятно, малыш? Пойдем-ка в кафе, перекусим. Не знаю, как ты, а я ужасно голодный. А там я тебе все расскажу поподробнее, если хочешь.
— А еще раз нельзя это повторить?
— Можно, конечно. Но ты рискуешь проводить все свое время таким вот образом. Так что подумай, прежде чем надевать маску, нет ли у тебя срочных дел.
Жаклин снова встряхнула головой.
— Наваждение какое-то. Но очень приятно. Так что это все-таки было? Гипноз?
— Пойдем, пойдем. А то я умру от голода, — увлек ее за собой Дюбуа в сторону лифта.
Когда они вышли, а остальные пациенты разошлись по своим палатам, Понже, собирая приборы, обратился к Борису:
— Ну и чудно тут у вас. В жизни ничего смешнее не видел. Как они ползали, прыгали и дрыгали ногами. Это что с ними было?
Борис строго на него посмотрел.
— Ты здесь первый день, не так ли?
— Ага.
— Ну так вот, запомни на будущее — никаких смешков и ухмылок. Здесь проводятся серьезные исследования, и неплохо было бы, чтобы ты это усвоил.
— Да я усвоил… — пробормотал Понже. — Только почему они прыгали-то?
Борис снисходительно усмехнулся.
— Ну это они воображали себя… кто зайчиком, кто белочкой. Такие игры очень помогают расслабиться, ну и вылечиться в итоге.
— Классно, — похвалил Понже. — Только не хотел бы я быть на их месте. Уж больно смешно со стороны…
— Вот, в принципе, и все наши научные тайны — проговорил Дюбуа, с жадностью набрасываясь на стейк, принесенный официантом — Разработки велись более восьми лет и теперь уже можно сказать, что мы добились определенных результатов.
— Я так понимаю, — сказала Жаклин, с удовольствием отправляя в рот кусок вареной осетрины и осознавая, как она голодна, — что ты можешь варьировать видеоряды относительно определенной цели?
— Ты очень умная девочка, — улыбнулся Дюбуа. — Именно этим я и занимаюсь. Я могу успокоить человека, могу поднять ему настроение…
— Можешь заставить ринуться на тяжелый танк с голыми руками или раздеться в присутствии большого скопления людей. Человек может вообразить себя птицей и прыгнуть с крыши небоскреба.
— Ты очень умная девочка, — повторил Дюбуа, уже не улыбаясь. — Методика позволяет делать то, о чем ты говоришь. Важно, в чьих руках она находится. Пока — в моих, ничего такого не произойдет.
— А Грати? Он ведь в курсе твоих исследований…
— Да, но без моего ведома он не имеет права распоряжаться разработками…
— А кто еще в курсе?
— Директор нашего научного центра — мадам Брассер.
— Она тоже ученый?
— Да, и очень толковый ученый. Ее работы известны во всем мире.
— А Грати не так известен?
— Он давно ничего не публикует. О нем почти забыли в научных кругах. Живет затворником, хотя у него очень светлая голова. В свое время именно он натолкнул меня на ту идею, которую я сейчас достаточно успешно разрабатываю.
— Ты опасный человек. В твоих руках — сильное оружие. Ты уверен, что не захочешь им когда-нибудь воспользоваться?
— Только во благо. Я лечу людей, и это у меня получается. Несколько почти безнадежных психических больных скоро выйдут отсюда, вернутся домой. Ты их видела в замке, и я уверен, что не смогла бы отличить от здоровых. Потому что они уже почти здоровы… Мои спектакли — это тоже видеотерапия, только более мягкая.