— Карлики не бывают добрыми, — сказал Теодор. — Они даже в сказках злые.
— Да какой же он карлик? — отмахнулась Барбара. — Только на полголовы ниже тебя. И он совсем не был злым. У него был такой чудесный голос, когда он читал мне сказки. Ни папа, ни мама мне их не читали. А он приходил почти каждый вечер и… мы прекрасно проводили время.
— Не хочешь ли продолжить ваше общение? — с горечью предложил Теодор. — Голос у него до сих пор, наверное, такой же.
— Нет, — кратко ответила Барбара, и лицо ее помрачнело.
— Прости, — пробормотал Теодор.
— Барбара, мы очень-очень недолго, — умоляюще сложила ладошки Катрин. — Только немножко посмотрим, что у них за праздник, и сразу назад. Ты, правда, не будешь на нас обижаться?
— Да Господи, конечно, нет, — отмахнулась Барбара. — В конце концов, ехать так далеко, чтобы сидеть в четырех стенах, глупо.
Теодор украдкой посмотрел на Барбару. Больше всего ему сейчас хотелось остаться с ней наедине. Он никому и ни за что на свете не признался бы, что влюблен в нее — он понимал, что никогда не сможет стать для нее достойной парой. Он — бедный клерк, к тому же не очень привлекательный внешне. Она — богатая наследница и очень красивая девушка. Его удел — довольствоваться общением с Катрин.
Теодор все это понимал, но его душа разрывалась на части. Он покосился на Катрин, которая так стремилась вырваться из душного номера и увлечь его за собой. Вот если бы Барбара попросила его остаться… Но она, кажется, не очень стремилась к общению с ним. Теодор вздохнул, взял Катрин под руку, и они вышли из номера.
Барбара достала из холодильника кока-колу — в номере было действительно ужасно жарко и все время хотелось пить — и уселась в глубокое кресло. Ей не давал покоя вопрос: все ли они сделали правильно? Не лучше ли ей было бы находиться сейчас в замке, вместе с Жаклин?
Она понимала, что раз и Дюбуа и Грати обманывают ее, значит, они знают нечто, что хотели бы скрыть. Жаклин почти убедила ее в том, что было совершено убийство — кого-то столкнули в пропасть вместо матери. Но она не могла понять — зачем и кому это было нужно? Единственным заинтересованным лицом, которому было нужно, чтобы того, погибшего человека приняли за мать, была сама мать. Эта мысль угнетала Жаклин. Значит, она была непосредственно причастна к убийству, которое, по всей видимости, было тщательно спланировано. Одно было хорошо — она не могла сама столкнуть машину в пропасть, потому что в это время уже ехала в поезде. Или могла? Могла выйти на следующей остановке и вернуться.
Но зачем? Чтобы столкнуть машину в пропасть. Но… что-то не связывалось. Зачем она тогда села в поезд? Ведь если бы ей нужно было алиби, все равно никто ее на вокзале из знакомых не видел. И потом, у нее было безупречное алиби — собственная смерть.
Барбара вздохнула. Она никогда не понимала маму, не понимала, почему та была так неласкова с ней в детстве, не понимала дальнейших поступков. Зачем она завела себе того молодого любовника, ведь она его совсем не любила… Барбара чувствовала это, ибо влюбленные люди так друг на друга не смотрят. И если мать подстроила эту историю с аварией… Это было совсем непонятно. Зачем изображать себя умершею, когда можно просто уехать?
Жаклин сейчас в замке и, возможно, что-нибудь разузнает у Дюбуа. Но есть еще Пьер Грати. Который определенно что-то знает. Он не просто так находится здесь, рядом со своим учеником. Они были очень близки, говорил ей Пьер, — учитель и ученик. Если верить его словам, это была настоящая крепкая мужская дружба. Но если так, то Грати просто не может не быть в курсе всего. Но почему они скрывают? Зачем Грати пригласил ее, зачем совершал с нею все эти ужасные вещи? Или все это был лишь сон?
Барбаре стало вдруг ужасно одиноко и тоскливо. Она поняла, что не может больше здесь находиться одна, наедине со своими мыслями.
То, что на нее навалилось, было для нее непосильной ношей.
Барбара вскочила, взяла сумку и ключ от номера и вышла, надеясь, что в таком маленьком городке она быстро разыщет своих друзей. С лестницы она спускалась почти вприпрыжку, ни на кого не обращая внимания.
Если бы ей вздумалось оглянуться, она бы заметила Грати, который, нахмурившись, шел по коридору. Но она не оглянулась.
Увидя Барбару, он замедлил шаг и удивленно приоткрыл рот. Он был уверен, что та все еще находится в деревне, у него в доме. Он хотел окликнуть ее, но затем передумал и лишь проводил долгим взглядом. Потом Грати подошел к администратору и, как можно обаятельнее улыбнувшись, спросил:
— Простите, мне мерещатся странные вещи. Только что мне показалось, что из отеля вышла моя племянница. Но этого не может быть. Она сейчас должна находиться совсем в другом месте. Может быть, меня стали подводить глаза? Вы не могли бы сказать, эта девушка — не Барбара Деново?