Опять же, если бы Карлоса приглашал на службу в «Амбреллу» этот Кейн, а не какой-то незначительный служащий из корпорации, который подкатывался к нему несколько лет, то Карлос, возможно, и отверг бы предложение «Амбреллы». Карлос с трудом переносил таких, как Кейн. Фактически, именно присутствие таких людей и заставило его принять решение об уходе из ВВС и перейти в, как он думал, более тихую область обеспечения безопасности корпорации. Похоже, он сильно ошибся в расчетах.
Карлос снова повернулся к открытой двери на боку вертолета, который теперь завис над крышей офиса.
На крышу вел небольшой лестничный колодец, и дверь туда была открыта. Карлос увидел двух человек, мужчину и женщину, которые бежали к двери из колодца.
Проскочив дверь, мужчина захлопнул ее за собой.
Он побежал к дальнему карнизу крыши, который не был виден отсюда. Наверное, там есть пожарная лестница, по которой он мог убежать, или, может, он собирался просто спуститься по фасаду.
Затем дверь распахнулась и выбежала женщина, преследуемая толпой зомби.
Один из вопросов, который волновал Карлоса на совещании, — сможет ли он отличить живого человека от живого мертвеца?
Больше этот вопрос его не занимал. Даже с такого расстояния было понятно, что женщина совершенно живая, а ее преследователи — нет.
Приставив руку к уху пилота, Карлос приказал ему:
— Липински, спускайся!
В наушниках он услышал голос Липински:
— Не могу.
Карлос не собирался сдаваться.
— Спускайся!
— Слишком сильный ветер! Я не удержу вертолет!
Черт возьми.
Он не мог позволить той женщине умереть.
Карлос достал из-под сиденья прочный трос. Он прикрепил один конец к своему поясу и передал другой своему заместителю. Николай хранил все то же мрачное выражение.
Конечно, этот здоровяк всегда выглядел мрачно, когда они были на службе. Но Карлос знал, что все это напускное. По какой-то причине Николай старался соответствовать стереотипу пессимистически настроенного русского. Он даже говорил с сильным акцентом, хотя его семья эмигрировала в Штаты, когда ему было три года.
Конечно это производило впечатление на подчиненных. Они реагировали на акцент Николая, его выправку, габариты — все это делало его более устрашающим, чем даже Карлоса, который сам легко мог запугать кого угодно, если хотел.
Но Карлос знал и настоящий характер Николая, который обычно проявлялся, если выпить с ним рюмку-другую водки. Тогда рубашка его вылезала из-под ремня — фактически, по тому, насколько вылезла рубашка, можно было судить, сколько он выпил, — акцент исчезал, и он улыбался. Иногда он даже смеялся.
— Привяжи покрепче, Николай.
Сейчас он не смеялся.
— Что?
Карлос не стал отвечать. Он просто вынул из кобуры два кольта 45-го калибра и выпрыгнул из двери на крышу.
Карлос не мог позволить той женщине умереть.
Он слышал громкий голос Николая — и в наушниках, и сквозь рев работающего двигателя вертолета:
— Карлос! Господи Иисусе!
Ветер ударил Карлосу в лицо, крыша становилась все ближе и ближе. В какое-то мгновение он испугался, что Николай не удержит его.
Потом он услышал в наушниках ругань, ругались по-русски, и единственное слово, которое Карлос понял, было «черт», его он знал очень хорошо.
Еще до того, как трос натянулся, Карлос начал стрелять. При каждом выстреле кольты отдавали ему в запястье, но пули находили цель, поражая одного зомби за другим.
Трос натянулся футах в шести от крыши. Карлоса как будто резко ударили по животу, но он не обратил на это внимания. Задержавшись ровно настолько, чтобы отстегнуть ремень, Карлос пролетел последний отрезок до крыши, приземлившись прямо на ноги.
Не обращая внимания на резкую боль в лодыжках от падения, он продолжил стрелять; выстрелы заглушались шумом вертолета и русским матом в наушниках.
Патроны закончились одновременно в обоих кольтах. В это время на крыше оставались только Карлос, женщина, которую он пытался спасти, и один зомби.
Когда его семья жила в Далласе, Карлос брал уроки боевых искусств. Ему не удалось доучиться до конца, но что он усвоил великолепно — так это удар пяткой с разворотом. Увидев, как кто-то наносил такой удар в одном из фильмов, которые они с Хорхе смотрели в Лаббоке, он решил научиться этому. Поэтому на занятиях он начал именно с этого удара и очень хорошо отработал его к тому времени, как очередной провал папаши заставил их переехать в Остин.