Смешно, как много может измениться за месяц.
Кладбище было обнесено оградой из чугунных прутьев с трех сторон, с четвертой его закрывала церковь. Благодаря пожару эта сторона, пожалуй, безопасна, забор с двух сторон тоже был надежен, но со стороны Лайонс-стрит собиралось все больше и больше оживших мертвецов. Рано или поздно они, вероятно, смогут прорваться. Моралес подошла к ней, ее тушь потекла под дождем и вокруг глаз образовались круги, придавая ей сходство с енотом.
— Какие у нас планы? — спросила репортер.
— Выжить.
Моралес моргнула:
— И это все?
— Все.
Репортер покачала головой:
— Отличный план. Нарисовать мишень на лице?
— Сделай одолжение.
— Нам надо ненадолго остановиться, — сказала Валентайн позади них.
Элис повернулась и увидела, что Уэллс едва передвигает ноги из-за раны. Рана была отлично перебинтована, но все равно выглядела ужасно.
— Не думаю, что мы можем это сделать, — сказала Моралес. — Здесь могут быть эти штуки.
Покачав головой, Элис сказала:
— Они охотятся стаями. Если бы здесь был еще кто-нибудь, мы бы увидели.
Моралес резко повернулась к Элис:
— Так ты знаешь, что это?
Скрывать не было смысла.
— Биологическое оружие из биологических лабораторий «Амбреллы» под Ракун-сити.
— Откуда ты так много знаешь про «Амбреллу»? — спросила Валентайн, в ее голосе сквозило вполне понятное подозрение.
— Я когда-то работала там — пока не поняла, что это ошибка.
Прежде чем Валентайн успела что-либо ответить, Уэллс вскрикнул от боли:
— Черт побери!
Рана снова начала кровоточить.
Элис глубоко вздохнула:
— Ты инфицирован!
— Не беспокойся на мой счет.
Однако Элис беспокоилась не об Уэллсе.
Она вынула из кобуры свой кольт.
Она и не предполагала, что кто-то может выхватить оружие быстрее, чем она. Но Валентайн сделала это и направила пистолет прямо ей в голову.
— Не смей!
Уэллс тоже вынул оружие и направил его на Элис.
Элис вытащила один из «Узи» и наставила на Валентайн.
Моралес, естественно, подняла камеру, чтобы запечатлеть все это на пленке. Не то чтобы Элис могла упрекнуть ее за это. Какой репортер может устоять перед тем, чтобы оказаться в первом ряду старой доброй мексиканской драмы?
— Что ты себе позволяешь? — спросила Валентайн.
Глупее вопроса она задать не могла.
— Он ранен, — медленно сказала Элис. — Инфекция распространяется.
— Я в порядке, — сказал Уэллс.
Голос у него был такой же слабый, как у Рейн, когда та настаивала, что она в порядке. Она умерла уже в поезде, когда они почти выбрались. Мэтту пришлось выстрелить ей в голову.
Элис взглянула на Валентайн:
— Тебе следовало бы позаботиться о нем сейчас. — Она чуть не добавила: «Как я не позаботилась о Рейн, когда у меня еще была возможность».
— Он мой друг. — Валентайн не опускала пистолет.
— Понимаю, — сказала Элис с сочувствием. — Но дальше будет тяжелее. Ты и сама это знаешь. — Она взвела курок.
— Нет! — крикнула Валентайн, делая то же со своим оружием. — Если до этого дойдет, я сама позабочусь.
Элис невольно вспомнила, как они шли, еще до того, как на них набросился лизун, и они уже чувствовали себя на свободе.
«Я не хочу быть такой, как они, — сказала тогда Рейн. — Бродить, не имея души. Когда придет время, позаботьтесь об этом».
Между Валентайн и Уэллсом была та связь, которая часто возникала между офицерами полиции. Элис сталкивалась с этим во время ее неудавшейся службы в Министерстве финансов, откуда она ушла из-за мужского шовинизма в правительственном отделе и попала прямо в руки «Амбреллы», куда ее взяли с удовольствием и на очень выгодных условиях.
Она опустила оружие.
— Как хочешь.
Только тогда Валентайн опустила свое.
Элис повернулась к Уэллсу.
— Ничего личного. Но через час, может, два, ты умрешь. А еще через несколько минут ты станешь таким, как они. Ты станешь опасен для своих друзей, будешь пытаться убить их — и может быть, тебе это удастся. Прости, но именно так оно и происходит.
Прежде чем шокированный Уэллс собрался с духом, чтобы ответить, они все вздрогнули от звука скрежещущего металла.
Ожившие мертвецы ломились через ограду.
Моралес, конечно, снимала все это на камеру. С некоторым удивлением Элис заметила, что камера была сделана на одном из предприятий «Амбреллы».
К счастью, зомби пока еще не заметили их четверку, да и двигались они очень медленно. Это было главное преимущество живых — скорость.