Он неподвижно стоял перед гробом на коленях и смотрел на жену так, словно хотел, чтобы эта страшная картина запечатлелась в его душе. Прошло несколько мучительных секунд. Никто не сказал ни слова. Наконец чья-то рука легла на плечо Романо. Прикосновение было легким, словно перышко, но Романо вздрогнул.
– Синьор Симонетти, – медленно произнес чей-то низкий голос, – пойдемте с нами, вставайте.
Романо медленно поднялся. Иво и его помощник снова закрыли крышку гроба и вынесли Сару. Романо через окно смотрел, как серый гроб задвигали в катафалк. Иво закрыл машину, и Романо больше не видел гроба, потому что стекла автомобиля были затемнены. Сара исчезла.
– Синьор Симонетти, – повторил низкий глубокий голос, – можно с вами поговорить? Меня зовут Нери. Донато Hери. Я комиссарио.
Романо удивленно уставился на мужчину, который взял его под руку и вывел из комнаты. На вид комиссару было лет пятьдесят, и у него была прическа ежиком, которая делала круглое лицо еще круглее. В его усах, которые скорее можно было отнести на счет небрежности в уходе, чем моды, было несколько седых волосков. Романо был уверен, что никогда прежде не видел Донато Нери.
– Куда вы ее увозите?
– В патологоанатомический институт в Ареццо, – ответил Нери. – На вскрытие. Мы пока не знаем, что здесь могло произойти. Мы обследуем ее и, я уверен, получим важную информацию.
– Я смогу еще увидеть ее? Я должен так много сказать ей. Я не могу просто так отпустить ее… – У Романо сорвался голос.
– Я посмотрю, что можно сделать, – сказал Нери, на которого этот человек произвел трогательное впечатление, хотя он и знал, что следует остерегаться таких чувств. Слишком много убийц оказывались великолепными лжецами и еще лучшими актерами.
– Где мы можем спокойно поговорить? – спросил Нери.
– Не здесь. Здесь я не выдержу.
– Я понимаю.
– Я хочу домой. Я нужен детям.
– Хорошо, – сказал Нери. – Не возражаете, если я провожу вас? Я поеду за вами в своей машине.
– Как хотите.
Конечно, Романо был против, но он знал, что не сможет долго избегать разговора с комиссаром.
Они отправились не через лес, поскольку машина Нери не была внедорожником, а выбрали гораздо более длинный путь через Ченнину и Амбру. Когда они приехали в Монтефиеру, дом выглядел вымершим. Эльзы и Терезы нигде не было видно, Эди тоже не показывался на глаза.
Романо пригласил комиссара в свою квартиру.
Нери осмотрелся, уселся в кресло и поблагодарил за стакан воды, который Романо поставил перед ним. Какое-то время он, потирая руки, рассматривал сидящего напротив Романо, как будто не знал, что сказать.
– Синьор Симонетти, – начал он подчеркнуто спокойным голосом, – вашу жену сегодня ночью убили. Мы пока не знаем точного времени смерти. Вы можете сказать, где провели вчерашний вечер и ночь?
Романо кивнул.
– Я работал в траттории. Последние посетители ушли только в половине первого. Молодая пара, я их ни разу здесь не видел… Это туристы, но я не знаю, где они живут.
– Это мы узнаем. А потом?
– Потом я пошел в нашу квартиру. Эди был в своей комнате и спал, а Эльза больше не живет с нами.
– Вы посмотрели, дома ли Эди, когда поднялись из траттории наверх?
– Нет. Все было тихо, и я не хотел будить его. Он спит очень чутко. Иногда достаточно открыть дверь, чтобы он испугался и проснулся.
– А почему вы так уверены, что он был в постели?
– Проклятье, а где же он должен быть? У него нет друга, нет подруги, и он еще никогда не ночевал вне дома. Кроме того, он инвалид.
– Что значит «инвалид»?
– Ему семнадцать, но его умственное развитие на уровне пятилетнего ребенка.
Нери кивнул, но Романо видел, что абсолютно не убедил его.
– А ваша дочь Эльза? Может быть, она приехала домой и была в своей комнате? – продолжал докапываться Нери.
Романо решительно покачал головой.
– Нет. Она с подругой уехала на неделю на термальные воды в Сатурнию.
– Ваши жена и дочь хорошо понимали друг друга?
Романо помедлил.
– В некоторой степени.
– Что это значит?
– Ничего не значит. Время от времени они расходились во взглядах. Эльза еще очень молода и любит поспорить с матерью. Вот и все.
– Сколько ей лет?
– Двадцать один год.
– Хм… – Нери что-то записал.
Романо разозлился на себя за то, что просто не сказал, будто мать и дочь прекрасно понимали друг друга. Это было глупостью. Теперь Нери наверняка за это ухватится.