— Она ведьма, эта миссис Каблер, — капризно заныла девица. — Она глядела мне в глаза и, кажется, насквозь все видела. Ну, отдала я ей эту вшивую десятку. И не знаю теперь, что делать. Перчаток таких мне, конечно, не видать.
— Ладно, куплю я тебе такие перчатки, — пообещал Клюг. — Вот деньгами разживусь и куплю.
Лотт поскреб левую щеку.
— Никогда ты деньгами не разживешься со своих грузовиков, Клюг. Ни с грузовых пароходов, ни с товарных вагонов, ни с экспедиторских фургонов…
Девица отставила стакан в сторону.
— Зря я ей десятку отдала. У нее денег — девать некуда. На кой ей столько? Я раз мимо спальни шла, а дверь была чуток приоткрыта. Она деньги считала. Ой сколько! Вся кровать покрыта зелеными. Они у нее в сундуке под кроватью. Маленький такой сундучок, черный весь…
Райдер Лотт снова глянул через стол.
— Слышишь, Мартин Клюг? Старуха семидесяти лет. Полный сундук денег. Для какой надобности деньги старухе семидесяти лет? Деньги нужны молодым, так? Ты молод. Ну, и я тоже, на этот случай.
Он повернулся к девице.
— Вряд ли у тебя есть ключ от главного входа, от черного хода, от боковой дверцы или от любого другого входа-выхода, так, Беатриче? Я имею в виду двери дома миссис Каблер.
Девица заерзала.
— Да не Битрича я… Но ключ от подвала у меня остался. Я из вредности его не вернула. Она про него забыла, а я и зажала.
Райдер Лотт протянул к ней узкую и бледную свою ладонь:
— Давай сюда.
Девица без раздумий открыла свою атласную сумку, покопалась в ее недрах, вытащила ключ. Вложила в ладонь Лотта. Тот сунул ключ в карман и посмотрел на Мартина Клюга.
— Если человек, которого клеймят как врага общества, работает в одиночку, это прекрасно. Если работают двое, это не столь хорошо, но все же терпимо. А вот три человека в одном деле — это граничит с провалом. Нас трое. Я доступно излагаю?
Клюг наморщил лоб.
— Чего?
— А? — присоединилась к нему девица.
Лотт вздохнул.
— Ох, Мартин Клюг, речная крыса. Ах, Беатриче, жемчужина моего тюрбана, горничная по спальням. Что бы вы без меня делали? У вас вместе взятых интеллекта и воображения не больше, чем у садового паука.
Клюг нахмурился.
— Ну, чего пристал?
— Значит, нам надо ограбить миссис Каблер? — спросила девица, округляя глаза.
— Ого, проблеск мысли! — насмешливо восхитился Лотт. — Непременно надо ограбить миссис Каблер. Нельзя ее не ограбить! Семьдесят лет, и полный сундук денег! Она создана для ограбления. У нас есть определенные желания в жизни. Беатриче хочет получить пару длинных, до локтя, белых перчаток, заменить ими те старые, которые она до сих пор таскает.
— А мне новые башмаки давно нужны, — проклюнулся Клюг. — Эти уже давно менять пора.
Лотт улыбнулся отеческой улыбкой.
— Я же горю желанием увидеть мой гениальный труд на прилавках и витринах преступного мира. Жалкая тысяча долларов — и мой самоучитель увидит свет. Прекрасное пособие для юных, подающих надежды жуликов, воров, медвежатников. Я стану знаменитым, и вы будете гордиться знакомством со мной…
Девица оживилась.
— Эту старую ведьму стоит ограбить. И перчатки…
Лотт сжал подбородок нервными пальцами.
— Мы ограбим эту старую ведьму миссис Каблер. Но идти на дело должны лишь двое. Беатриче, разумеется, покажет, где спальня и где сундучок. Она знает дом, где какая ступенька скрипит. Кто с ней? Мартин Клюг или я? Пусть решит жребий.
Он подобрал старую газету с соседнего стула, оторвал от нее две полоски разной длины, засунул их в кулак так, чтобы концы их торчали наружу.
— Тащи, Мартин Клюг. Если вытянешь длинную, пойдешь с красоткой Беатриче грабить старуху. Если вытащишь короткую, пойду я.
Клюг немного поразмышлял и вытянул полоску. Длинную.
— Что ж, тебе идти. Иди с Беатриче и грабь старую ведьму. И помни: никакого насилия. Не сверни ненароком ее хрупкую шею. Не спеши, взвешивай каждый шаг. Захватив деньги, осторожно удались с места преступления, не оставляя следов и уничтожая оставленные. Лишь в этом случае преступление будет идеальным. Надеюсь, ты понимаешь, что это значит.
Клюг кивнул.
— Понимаю.
Лотт глянул на циферблат потертых никелированных часов:
— Один час двенадцать минут. — Он строго осмотрел исполнителей. — Добычу делим на троих поровну. Но нужно место для дележа. Не можем же мы делить награбленное на столике кафе! Куда бы нам податься?
Девица решительно поднялась.
— Есть местечко. Я у сестры живу. У нее на Десятой авеню квартирка. Сейчас сестры в городе нет, мы там можем оставаться, сколько хотим. И вы оба можете.
— Отлично. Пошли в гости к миссис Каблер. Семидесятилетняя старуха спит и в двенадцать, и в три, — заключил Лотт.
Мартин Клюг тоже встал и с удивлением посмотрел на Лотта:
— И ты идешь?
Лотт поднял воротник.
— Конечно. Я снаружи подожду.
2
Следующим вечером оба джентльмена и леди сидели за столом в простенькой гостиной дешевой квартирки на Десятой авеню. Шипел и мерцал газовый рожок, стол украшала пустая бутылка из-под виски. Запах перегара смешался с дымом сигарет.
— Ты уверен, что не оставил никаких следов? Точно следовал моим мудрым наставлениям? Стал ли ты идеальным преступником?
Мартин Клюг дернулся на своем шатком стуле.
— Ну так! Все сделал, как ты велел. Даже горелые спички подобрал.
— Грабеж, — вздохнул Лотт, — это от пяти до двадцати лет. А убийство — это уже стул с подогревом. Ты совершил существенную ошибку, Мартин Клюг. Не надо было убивать эту женщину.
Девица засмеялась.
— А что ему оставалось? Как только он вытянул из-под кровати сундучок, старая ведьма открыла глаза и разинула пасть. Как она заверещала!
Лотт горестно покачал головой.
— Ну связать. Пасть заткнуть. Но не убивать же!
Матрин Клюг тоже вздохнул.
— Да, я погорячился. Противная старуха… Я привык к грузовикам, а не к спальням! Взял это я сундучок. Смотрю — старая карга на меня уставилась. Глаза рыбьи, холодные, мертвые. Да как завопит! Ну я и… прижал ей глотку маленько. Только шея хрустнула…
— Плохо, ой плохо… — сокрушался Лотт. — Что ж, теперь ее не воскресишь. Что сделано, то сделано. Тащи деньги, Беатриче.
Девица отошла в угол комнаты, вернулась с газетным свертком и бухнула его на стол. Лотт развернул, разделил.
— Девять тысяч долларов. Делим на три части. По три тысячи на каждого.
— Я не вижу, за что тебе вообще платить. Тебя там не было, — проворчал Мартин Клюг. — Что ты-то сделал?
Лотт скривил губы в ухмылке.
— Предлагаешь отдать тебе мою долю за то, что ты ухлопал старуху? Что я сделал? Ничего, всего-навсего составил план преступления. Гонорар за идею — вот что такое эти три тысячи. Как ты считаешь, Беатриче?
— Не Беатриче я. И ничего не считаю. Бери свои бабки и давай мне мои.
— А ты юморист, мой юный убийственный друг, — укоризненно покачал головой Лотт, глядя на Клюга. — Держи деньги в руках, а язык за зубами. Беатриче, сокровище короны моей, держи. Небо видит, ты их заслужила.
Девица прижала сверток к своей тугой груди.
— Мои денежки, мои! И это еще не все! Глянь-ка!
Она вскочила, вытащила из кармана что-то скомканное, белое и длинное.
— Видишь? Перчатки! Длинные, до локтя, и белые.
Мартин Клюг хмыкнул.
— Она их увидала у зеркала. И сразу — хвать! Как будто они дороже денег. Смешной народ, эти тетки.
Девица прижала перчатки к лицу.
— Как раз такие, о каких я мечтала! Цирк, да и только. Я пахала, чтобы такие купить, а старая ведьма как раз их носила. Ну, теперь-то они ей ни к чему… И к шляпе моей идут. Когда он спичкой чиркнул, я их сразу увидела.
Лотт задумчиво скреб подбородок.
— Послушал бы ты, как она верещала, — вдруг ухмыльнулся Клюг. — А как потом булькнула, как будто старая раковина…
Он стукнул кулаком по столу.