Таро суетливо начал шарить под сиденьем. Он выругался по-японски, но не оглянулся на Криса и Джессику.
— С тобой все в порядке? — спросила Джессика, но Таро только отмахнулся.
— Эт-то… — произнес он сдавленным голосом, продолжая копаться под сиденьем. — У меня есть радарный детектор. — Он показал им его через плечо. — А еще тут есть изменитель голоса.
Крис спросил:
— Что-что?
— Ну, знаешь, — ответила Джессика, — одна из этих электронных штучек. Вешаешь ее на телефон, и она меняет твой голос. Как в кино. Очень прикольно.
— Где ты это достал? — спросил Крис.
— В Токио. — Таро потер лоб.
— О боже, как я скучаю по Токио! — воскликнула Джессика. — А ты можешь эту штуку вытащить, Таро?
Прибор был небольшой, с двумя длинными проводками, свисающими с каждой стороны. На конце одного провода было штепсельное гнездо, другой же присоединялся к покрытой пеной подушечке. Таро воткнул штепсель в розетку фургона, а подушечку приладил к мобильнику на уровне рта. Они по очереди звонили друг другу. Джессика заметила, что благодаря этому устройству их голоса звучали так, словно у них был набит рот.
Нашлось у Таро и кое-что поинтереснее. Всякие там ломики и кусачки, да такие, что могут запросто перекусить и колючую проволоку, и стальную цепь. Имелась у него и большая связка отмычек, а также целая коллекция краденых номерных знаков.
А под кроватью находился тайник.
— Если снять матрас и крышку, там много пустого места. — Таро показал. Свободное пространство было заполнено футонами[13] и одеялами. — Но там внизу еще есть пустое место. Много.
— Вполне достаточно для одного придурка, — добавила Джессика.
— Или уютное укрытие для двоих, — отреагировал Крис. Он обнял Джессику за талию сзади и прошептал ей на ухо: — Как ты на это смотришь?
Она оттолкнула его.
— Нет уж, ты меня туда не затащишь! — возмутилась она.
Раздался стук. Это Таро отпустил крышку.
— Больше у меня ничего нет.
Наблюдая, как яростно рванул с места фургон Таро, Джессика спросила:
— Ты нарочно ведешь себя как придурок, или это получается само собой?
— Нарочно, — сознался Крис.
— Но без Таро мы не сможем осуществить наш план.
— Я просто хочу знать, с кем имею дело, — ответил Крис. Они стали спускаться в метро. На ступеньках на куче газет сидел какой-то бездомный и внимательно разглядывал свои грязные ноги. — Может ли Таро взорваться и двинуть мне в рожу? Или он позволит растоптать себя? Теперь мне это известно.
— Ни черта тебе не известно! — воскликнула Джессика. — Но мне нравятся твои слова «хочу знать, с кем имею дело».
— Я так сказал?
Подземная часть станции была заполнена толпой беспрестанно поглядывающих на часы бизнесменов в синих костюмах и слегка ослабленных галстуках и стайками смеющихся молодых женщин в коротких юбках и сандалиях. Кругом одни сандалии и босоножки. Никогда прежде не доводилось Крису видеть такое количество голых женских ножек, как в Японии. Ножки были сплошь стройные и изящные, а ногти покрыты черным, зеленым или ярко-красным лаком. Крис не мог оторвать от них глаз. Это уже превращалось в манию! Тут Джессика ущипнула его за руку.
— Ты меня слушаешь? — спросила Джессика.
— Что?
— Прекрати глазеть. Они совсем не такие соблазнительные. Я спросила, значит ли это, что ты собираешься мне помочь?
— Ты имеешь в виду, вошел ли я в команду? — спросил Крис. — В деле ли я? Присоединился ли к проекту? Не знаю. А что, если я взгляну на тебя как-нибудь не так и Таро распсихуется? Да он просто расквасит мне физиономию!
Джессика улыбнулась.
— Я постараюсь не досаждать ему. Но раз он не набросился на тебя сегодня, значит, не набросится и завтра. Я знаю, что он выглядит немного жалко, но он опасный тип. Он ведь сидел в тюрьме!
— За кражу мотороллеров.
— За ним тянется столько всего! Уж побольше, чем за тобой.
— Но ты уверяла, что он робкий.
— Со мной — да. Может, если ты покажешь ему свою грудь, он будет таким и с тобой.
— Может, я даже понравлюсь ему больше, чем ты.
Она остановилась, и развернула его лицом к себе и спросила.
— Что происходит?
Владельцы киосков уже опускали тяжелые металлические двери с помощью дистанционных пультов. Из громкоговорителей раздавалась «Auld Lang Syne».[14] Было уже без двадцати двенадцать. Работник метро что-то крикнул, и все кинулись к билетным кассам.
14
«Добрые старые времена» — песня на слова шотландского поэта Роберта Бернса (1759–1796).