Эти парни не были иранцами. В сарай ворвались якудза; Крис был в этом уверен. Он слышал, как они перелаивались между собой по-японски. Но как они их нашли? Тот факт, что они объявились ровно в четыре, заставил Криса подозревать, что это Таро позвал их. Может быть, Таро и сам был гангстером. Но в чем тогда смысл его поведения? Крис невольно застонал. Думать было так тяжело. У него было ощущение, что остатки носа вдавлены прямо ему в мозги.
Он обратил внимание на то, что вокруг стало очень тихо. Может, якудза уже ушли? Может, они решили, что он мертв, и бросили его здесь одного. Это была приятная мысль, и он держался за нее столь долго, сколько мог. А потом решил, что его уши залиты кровью и поэтому он ничего не слышит. Нет, погодите. Что-то все-таки слышит. Может, шаги? Кто-то идет через комнату. Тяжело идет, шаркая ногами. До Криса доносились еще какие-то непонятные звуки. Может, это кровь шумела в ушах.
А потом кто-то сказал:
— Красавица.
Он услышал это. Красавица. Сказано было по-английски. И мужским голосом. Сначала Крису пришло в голову, что это он сам произнес это слово, не подумав. Учитывая его состояние, можно было предположить и такое. Но зачем ему было говорить «красавица»?
Потом он подумал, что это Таро пришел в себя. Но ведь Таро мертв. Крис считал, что он мертв. Но внезапно засомневался в этом. Может быть, именно поэтому в помещении все вдруг стихло: все наблюдали, как Таро поднимается на ноги, и никто не мог в это поверить. Тогда ясно, почему шаги были такими слабыми: Таро было тяжело стоять на ногах. Боже, похоже на сюжет Стивена Кинга. Сколько раз Крис стукнул его? Раз пять-шесть? Он ведь даже видел его мозги.
У Криса не было выбора. Теперь он должен был открыть глаза. Если Таро жив, он должен это увидеть. Если Таро жив, то, черт побери, может, у него остается хоть какая-то надежда.
Джессика услышала, как Крис прошептал:
— Таро?
Она посмотрела на него и разглядела, что он моргает, словно не соображает, где находится. А потом его взгляд сфокусировался на Одзава, и она увидела, как Крис вздрогнул. Стоявший рядом с Крисом якудза надавил ему на плечо, запрещая вставать. Крис застонал, и его вырвало прямо парню на ботинки. Тот с омерзением отскочил. Японцы перешептывались. Джессика слышала, что кто-то взвел курок. Одзава что-то громко потребовал. Она обернулась к нему.
Седоволосый протягивал пистолет Одзава. Джессику затрясло; ее оцепенение начало проходить. Одзава отсоединил обойму и заглянул в нее. Потом что-то спросил по-японски у седоволосого и засмеялся, услышав ответ. Вставил обойму обратно. Джессика слышала, как она щелкнула, оказавшись на месте. Держа пистолет, Одзава подошел к сейфу и сел на него. Посмотрел на Джессику и поднял перевязанную левую руку.
— Кто отрезал мне палец? — спросил он. Не сводя с нее глаз, поднял пистолет и навел на Криса. — Он?
Джессика покачала головой. Все ее тело сотрясала дрожь.
— Кто? — спросил Одзава.
— Таро, — прошептала Джессика.
— Таро?
Джессика показала на тело Таро, распростертое на полу. Увидев, как он лежит лицом в луже крови, она почувствовала тошноту.
Одзава встал и зашаркал к трупу. Нацелил пистолет на нижнюю часть тела Таро и выстрелил в него. Таро дернулся, как тряпичная кукла. Джессика вскрикнула. Одзава посмотрел на нее.
— Почему он отрезал мне палец? — спросил он.
Джессика плакала и кричала одновременно. Державший ее верзила стукнул ее сзади по голове. Одзава что-то крикнул ему и навел на него пистолет, выше плеча Джессики. Почувствовав, что верзила окаменел, она прикусила язык. Рыдая, сплюнула на пол кровь.
Одзава стоял перед ней. Приподняв ей подбородок указательным пальцем, ласково спросил:
— Почему Таро отрезал мне палец?
— Я не знаю, — всхлипнула Джессика. — Сато что-то ему сказал.
— Сато?
— Он чем-то рассердил его сегодня утром, по телефону. Таро взбесился. Вытащил нож.
Одзава рявкнул что-то, и двое мужчин вышли из лодочного сарая. Одзава снова сел на сейф и, кажется, задумался. Задал какой-то вопрос седоволосому. Седоволосый церемонно поклонился: «Хай».[35] Одзава пролаял что-то еще, и еще двое ушли.
После этого он замолчал. Поднял ладони к лицу и посмотрел на них, а потом повернул тыльной стороной. Разбинтовал руку и задумчиво взглянул на обрубок, оставшийся от мизинца. И наконец, обратился к Джессике:
— Ты знаешь, сколько мне лет?
Он смотрел на Джессику.
— Нет? — спросил он. — Мне шестьдесят пять лет. Всю свою жизнь я был якудза и не потерял ни одного пальца. — Он сплюнул на пол. — Сато. Ако ка кора?[36] Идиот. Хочешь посмотреть, как я убью его?