В голове — мысли о горячем кофе. И вафлях — мама часто делает их по утрам. Маленькая семейная традиция. Отец даже смеялся, что ее муж должен обязательно любить вафли с кленовым сиропом, — иначе как они будут завтракать все вместе в те дни, когда молодая пара будет оставаться на ночь в родительском доме?
Добежать до поворота в свой квартал, завернуть, отстраненно отметив, что по дороге проносится еще одна пожарная машина.
И резко остановиться, столкнувшись с кем-то, — с женщиной на каблуках со стаканчиком кофе в одной руке и телефоном в другой, — но даже не почувствовать, как незнакомка дернет ее за руку, как начнет кричать что-то, глядя в лицо.
Черный дым поднимается над охваченным пламенем двухэтажным домом с невысокой живой изгородью.
— Ма… — Шейна закусывает губу, глотая крик, зажмуривается с такой силой, что темнота перед глазами начинает пульсировать. И продолжает уже на шумном выдохе. — Мама…
Ей кажется, что в комнате пахнет подгоревшим кофе и сожженными вафлями, что их запах въелся в одежду и волосы, как ржавчина в металл.
Если бы она не знала, что это просто сон, просто проклятое оборванное воспоминание, то могла бы испугаться — подумать, что в приюте начался пожар, и испугаться. Впрочем, в первые несколько раз она так и делала — бежала в коридор, кричала, что здание горит. А потом стала умнее, начала прислушиваться к шагам за дверью — к отсутствию топота и к молчанию пожарной системы.
Она переворачивается на бок, подтягивает колени к груди, восстанавливая дыхание, а через несколько мгновений, услышав в коридоре шаги, рывком садится на кровати.
— Доброе утро, Шейна, — мягко произносит вошедшая в комнату девушка, закрывая за собой дверь.
— Угу, — невнятно бормочет она в ответ и проводит запястьями по щекам, вытирая слезы. И тут же зло дергает плечом, понимая, что для любого другого социального работника такой ответ был бы нормальным, не требующим внимания. Для любого, но не для Меган, которая стоит в паре шагов от нее.
Шейна медленно и глубоко дышит, ведет пальцами по волосам, но не поворачивает голову к двери.
— Снова снились родители? — в голосе Меган волнение и что-то, что Шейна могла бы принять за заботу. Могла бы, если бы верила в то, что это чувство свойственно социальным работникам.
— Они мне часто снятся, — Шейна пожимает плечами и стягивает волосы в неровный хвост, из которого тут же выбивается несколько прядей. — Или ты, как и наш психолог, скажешь, что это плохо?
— Нет, я думаю, что это нормально, — Меган качает головой и протягивает ей складную расческу. — Но я не психолог и…
— И хорошо, что ты не из них, — отрезает Шейна, принимая расческу.
— Дай мисс Ростин шанс, Шей, — Меган улыбается и смотрит на часы. — У тебя сорок минут до автобуса.
Шейна поджимает губы. Она могла бы ответить, что все эти полгода только и делает, что дает всем шансы — полиции, психологам, социальным работникам, сиротам или тем, чьи родители живы, но лучше бы подохли. Она могла бы огрызнуться, что за два сеанса невозможно определить готовность ребенка к приемной семье — сколько шансов не давай, этого не будет достаточно. Она могла бы, но вместо этого только быстро кивает и начинает расчесываться.
— Я успею, Мег, не в первый же раз.
— Жду тебя в столовой через пятнадцать минут. Уже с вещами, — улыбается Меган и добавляет, остановившись уже у самой двери: — Мне нельзя это говорить, но тобой заинтересовалась одна пара. Они будут сегодня в школе, хотят посмотреть на тебя. Это не патронажная семья, это насовсем.
Шейна замирает: интерес приемной семьи — слишком неожиданная новость, на которую едва ли хоть кто-то из приютских подростков ее возраста знает, как реагировать. Все привыкли, что обычно забирают мелких — тех, кого можно наряжать в сладеньких принцесс или юных джентльменов, кого можно воспитывать так, как тебе хочется, и кто будет слушать каждое твое слово, кто может даже и не понять, что вы — не родственники.
Пальцы разжимаются, расческа так и повисает в спутанных ото сна длинных русых прядях.
Шейна думает, что, наверное, остальные приютские обрадовались бы такой новости — даже Мартин, хотя тот и твердит, что ему здорово живется здесь и ни в какую семью он не хочет. Она уверена — не хочет он только в ту, из которой его забрали, а в любую другую — пошел бы, даже вещи бы собирать не стал, чтобы не тратить время. Это она…