— Без проблем, — его голова чуть клонится к поднятому плечу, губы изгибаются то в улыбке, то в усмешке, продолжая импровизировать какую-то странную сценку из школьного спектакля.
Вот только взгляд серых глаз остается совершенно серьезным, и вопрос из него не исчезает.
— Но раз она у тебя промежуточная, то лучше начать готовиться к ней уже сейчас, — Мартин кивает, легко обходит ее так, чтобы перехватить Риту. — Мелкая, помаши этим милым господам, и пойдем заниматься историей.
Детские руки легко разжимаются и так же легко обхватывают уже шею Мартина, обнимают так крепко, что если бы Рита не улыбалась, Шейна бы даже не сомневалась, что та хочет его придушить.
На несколько мгновений лица с застывшими, будто вмерзшими в кожу, улыбками скрываются за спиной Риты, когда та выпрямляется, машет ладошкой на прощание, и снова появляются, когда она утыкается носом в высокий воротник все еще распахнутой куртки.
Застывшие улыбки стекают с чужих лиц поплывшей от воды краской, ее собственная — рисуется поверх наигранного равнодушия оскалом и чуть дрожащей верхней губой.
В конце концов, этот ход еще не закончился. И она еще не проиграла.
— Я, кстати, спрашивал вполне себе серьезно, — произносит Мартин, когда Рита убегает с курткой в общую гардеробную. И добавляет, видимо, заметив на лице Шейны непонимание. — Сходить в кино.
Она улыбается — тепло и усталость накатывают одновременно, срываются с губ глухим смешком.
— Соглашайся, Белянка, — хмыкает Мартин, снова чуть склоняя голову к плечу. — Даже твоя Мелкая не против, чтобы мы сходили туда вместе.
Усталость только сильнее растягивает губы в улыбку, упирается в грудь Мартина зажатой в пальцах шапкой.
— Только давай договоримся, что мы пойдем на что-то посерьезнее мультика про игрушки, идет? — продолжает он. — Я бы предложил “Зеленую милю”, чтобы ты ненароком не подумала, что я зову тебя на свидание.
Усталость срывается с губ смехом, легкими прикосновениями стряхивает снег с куртки стоящего напротив.
— Тогда что ты сейчас делаешь?
— Просто хочу, чтобы ты мне поверила. Ну, и сходить с тобой в кино. Говорят, люди иногда так делают.
— Зачем?
— Не знаю, — он пожимает плечами, не переставая улыбаться. — Может, ты мне просто нравишься?
Шейна щурится, всматриваясь в его лицо, — в нем обязательно должен быть подвох, в нем должен быть хоть какой-то признак опасности или планов, который ей наверняка не понравятся — которые просто не могут ей понравиться.
Вот только в его глазах нет ни двойного дна, ни даже намека на него.
— Я готова!
Рита на мгновение замирает перед ней — запрокинутая голова, широкая, предвкушающая улыбка, — прежде чем ухватиться за рукав ее куртки обеими ладошками и потянуть вниз.
— Ты же почитаешь мне, что там было дальше? В той книжке?
— Обязательно, — Шейна улыбается, едва слышно трещит застежка куртки, шуршит плотная ткань.
— Только не говори, что ты перед сном забиваешь ей голову какими-то учебниками, — хмыкает Мартин.
— Всего лишь “Таинственным островом”, — усмехается она, едва успевая поджать губы, чтобы слова прозвучали ответом, а не попыткой огрызнуться.
Мартин качает головой, недовольно и будто бы раздраженно, и хмурится, стоит только Шейне резко потянуть куртку за рукава, снимая ее одним рывком.
— Тебе ее читали родители, да, Белянка? — еще недавно насмешливый голос звучит глухо, а улыбка исчезает с губ, уступает место тем чуть опущенным уголкам, за которыми обычно прячутся сожаление и горечь.
Шапка застревает в манжете куртки, и Шейна дергает ее сильнее, почти шипит, когда это не приносит результата, и стискивает зубы, чтобы не выругаться в голос — на саму себя, на то, что она может сколько угодно притворяться по телефону и в кабинете директора, а вот с этим мальчишкой, которого привыкла называть не по имени, а обидным прозвищем — нет.
Он перехватывает ее пальцы, осторожно разжимает их, забирая застрявший в рукаве предмет.
— А я все чаще обходился комиксами, если удавалось взять у кого-то из одноклассников на пару дней, — тихо произносит Мартин, помогая снять куртку, и продолжает уже громче и хотя бы с подобием улыбки на лице. — Давай отнесу, а ты иди читай своей Мелкой.
“Она не моя Мелкая” — горьким комом поднимается по горлу, замирает на кончике языка, готовое сорваться дальше, проскользнуть между стиснутыми зубами, как плевок.
— Спасибо, — тихо отзывается Шейна, разжимая пальцы.