Пальцы на мгновение замирают, стиснув полотенце так сильно, словно это запястье преступника, — праздничный ужин, свет гирлянды и чуть дрожащее от каждого движения пламя низких свечей на большом подносе в центре стола, запах запеченного до хрустящей корочки мяса.
— Нет, я не спрашиваю об индейке и яблочном пироге, — она качает головой в ответ на его заминку, опускается на стул, накрывает ладонью ложку, но еще не берет ее в руку. — Может, шоколадный мусс или пасту, или что-то другое?
— У меня дежурство на оба дня, мам, — уголок губ ползет вверх, отражается на лице подобием усталой усмешки. — Негласное правило.
— Значит, чтобы поздравить сына с Рождеством, — она улыбается, широко и словно бы чуть хитро. Вот только ложка слишком громко задевает край пиалы, — мне нужно, например, украсть что-нибудь в том районе, где он будет дежурить.
— То есть мне стоит оповестить всех, что если они задержат красивую мексиканку с имбирным печеньем, то нужно вызывать меня?
Она смеется, перетягивается через стол, чтобы растрепать его волосы.
— Точно негодник, — улыбка светится на ее губах, ложится в уголки глаз россыпью мелких морщинок. — Но лучше я подожду годик, когда ты по вашему негласному правилу не будешь дежурить, чем добавлю лишней работы.
— Уверен, что это будут самые спокойные смены, какие у меня только были.
— Милый, пытаясь успокоить свою мать, ты сейчас обманываешь жену копа.
Он только улыбается в ответ и вынимает гренки из тостера — Делия Мориса Дорадо всегда будет женой копа, несмотря на то, что она уже семь лет как его вдова.
— Так-так-так, ты точно ничего не хочешь мне рассказать? — Джей тихо смеется, подбородком указывая на окно рядом с их шкафчиками.
Шейна почти шипит в ответ и лишь крепче сжимает переброшенный через шею ремень сумки, чтобы не выругаться в голос — все же, некоторые выражения лучше не произносить, особенно в школе.
Мартин стоит, прислонившись к широкому подоконнику, — рюкзак и жестянка с газировкой на светлом пластике, кончик карандаша, который то касается губ, то отстраняется от них, раскрытая где-то на середине толстая книга в потрепанной обложке, прочитать название которой невозможно, если не подходить ближе. Серьезное, задумчивое лицо, словно он сейчас читает доказательство какой-то математической теоремы, — может, так оно и есть? — внимательный, медленно скользящий по невидимым строчкам взгляд, едва заметные кивки головы, — так бывает, когда ты пытаешься запомнить то, о чем сейчас читаешь. И слабая улыбка, мелькнувшая на губах, стоит ему только заметить их приближение.
— Ну что, идем, Белянка?
— И слышать ничего не хочу, — только и успевает пробормотать Шейна, когда Джей замирает на месте и впивается в нее таким взглядом, словно только что узнала о родстве своей подруги с президентом. — Ни единого слова.
— Пока я могу потерпеть и без слов, но завтра… — Джей широко улыбается и не договаривает свое не то обещание, не то угрозу. А в следующее мгновение уже торопится в сторону своего шкафчика. — Да, увидимся завтра.
Шейна стискивает зубы, еще сильнее сжимает ремень сумки, пока короткие ногти не вопьются в ладонь, и переводит взгляд со спины спешно удалившейся подруги на Мартина.
— Какого? Черта? — собственный тихий голос кажется похожим на пистолетные выстрелы.
— Что именно, Белянка? — его улыбка становится легче и шире, становится почти привычной для тех перебранок, которыми всегда заканчивались их встречи в приюте. — Мы еще в субботу договорились, что сегодня пойдем в кино, даже твоя мелкая была не против, или ты…
— Она не моя,.. — голова зло дергается в сторону, раздражение кривит уголок рта усмешкой. — Какого черта вообще все это?
— Просто хочу сходить с тобой в кино, — Он продолжает улыбаться и пожимает плечами. — Говорят, люди…
— Иногда так делают, я помню, — голос шипит недоверием и непониманием. — Но ждать меня было не обязательно.
— И как бы я тогда тебя искал? — Мартин снова пожимает плечами, закидывает рюкзак на плечо. — Сеанс через час, мы как раз должны успеть на него.
— Твои занятия закончились два часа назад, — медленно, давя раздражение, произносит Шейна.
— И как бы я тогда тебя искал, Белянка? — В прямом взгляде нет ни усталости, ни злости, только повтор вопроса.
— В субботу ты не отходил ни на шаг, пока мы не разошлись по комнатам. Вчера ты тоже почти все время крутился рядом. — Шейна щурится, всматривается в чужое спокойное лицо, словно надеясь увидеть в нем ответ, который от нее пытаются утаить. — Какого черта, Мартин?