Тема ей досталась: Экзистенциализм в понимании Жан-Поля Сартра на основе работы "Экзистенциализм -- это гуманизм". Скука, конечно, ещё та, но хотя бы сама работа не очень длинная. Чтение хоть и было самой простой частью задания, но и там затаились сложности -- нужно было с помощью вот этой вот нетривиальной когтевой работы на компьютере прокручивать статью. При этом волчица часто сбивалась, прокручивала слишком далеко, приходилось возвращаться назад, искать, где остановилась. А уж цитирование, да и просто работа с текстом, подразумевающая постоянные переключения с реферата на статью, стала и вовсе настоящей пыткой. И, тем не менее, волчица эту пытку выдержала, и к назначенной дате один из однокурсников положил её реферат преподавателю на стол, а сама она вышла к доске выступать, прости господи, с устным докладом.
Чтобы скомпенсировать неумение говорить, пришлось воспользоваться современными технологиями. Мальвина подготовила слайды и к каждому записала речь с помощью программы преобразования текста в звук. Получилось так, как получилось.
- Это всё, что я хотела сегодня сказать, - противным электронным голосом проскрипел слабенький динамик ноутбука в конце двадцатиминутного доклада. - Пожалуйста, задавайте вопросы.
Преподаватель поправил очки и, сощурившись, забегал глазами по совершенно неинформативному последнему слайду. И, судя по всему, с одной стороны, не найдя на слайде ни одной толковой зацепки для нормального вопроса, а, с другой стороны, не дождавшись в этом смысле помощи от кого-либо из аудитории, философ спросил первое, что пришло в голову:
- Вы можете назвать ключевые моменты биографии Сартра, которые повлияли на его идеологию?
Мальвина стала набирать в окошке программы: "Ключевые мл", ой не так, "Ключевые мо", нет, так печатать будет слишком долго, надо сразу назвать эти моменты. Она всё стёрла. На вопрос, заданный неизвестно зачем, нужно отвечать первым, что придёт в голову. Волчица, ошибаясь и запинаясь, напечатала: "кубинская революция". Противный голос послушно зачитал. Мальвина потянулась было ответить что-то ещё, но преподаватель прервал её:
- Достаточно! Спасибо за доклад, садитесь, пожалуйста.
Не давая ему времени передумать, волчица отправилась на место. Испытание осталось позади. Причём испытанием оно оказалось не только для неё, но и для всей группы.
* * *
У Мальвины было несколько дней, чтобы отдышаться после доклада по философии, а потом предстояло написать контрольную по общей теории относительности. Она была важна не только и не столько потому, что сильно влияла на итоговую оценку по этому предмету, а ещё потому, что контрольная покажет, сумеет ли студентка сдать в сессию устный экзамен -- ведь для неё он будет всё равно письменным, и задачи там нужно будет решать почти так же, как и на контрольной.
Писать карандашом на бумаге Мальвина так и не научилась, поэтому ей создали специальные условия: она писала контрольную в отдельной маленькой аудитории прямо на доске, которую положили на пол. И времени ей выделили не одну пару, как всем остальным, а три пары. Надсмотрщиком и заодно помощником волчицы был коллега преподавателя из института, который предмета не знал. Поскольку пользоваться учебником разрешалось, а пообщаться с кем-то ещё Мальвина всё равно не могла, следить там особо было не за чем, так что помощник просто фотографировал доску каждый раз, как студентка давала ему знать, что мысль закончена, и ей нужно новое пространство для следующих. Он же помогал стереть с доски, только Мальвине приходилось следить, чтобы те выражения, которые нужны для дальнейших вычислений, остались. Но если уж сделала ошибку -- найти её потом непросто, потому что предыдущие промежуточные вычисления стёрты, и выискать их можно только на фотографии.
Вообще, решать задачи на доске страшно неудобно -- доска большая, всю её охватить взглядом сложно. А если использовать только маленькую часть, с которой было бы удобно работать, то туда и одно-то уравнение не войдёт. А тут ещё и лапа волчья. У символов Кристофеля по три индекса, у тензора Римана -- четыре. Все эти крохотные греческие буковки сбивались в кучу, а некоторые были почти неразличимы друг от друга. То и дело Мальвина не могла понять, где она написала "сигма", а где "дельта". Где "бета", а где "ро".