Артур стоял у доски.
- Обозначим нынешнее состояние Мальвины большой буквой "Ж", - пробормотал он, прикусил костяшки пальцев и, нахмурившись, посмотрел на только что написанное им выражение.
- "Ж"? - хором переспросили Олег с Кириллом.
- Да, "Ж". Животное.
- Ааааа... Животное...
- Животное с коэффициентом "альфа" и человек с коэффициентом "бета", где коэффициенты характеризуют глубину ямы, - Артур быстро застучал мелом.
- Дело всё в том, что у этих оборотней человек исчез не сразу, - медленно сказал Олег. - Они все в течение многих лет умели перевоплощаться как туда, так и обратно и лишь потом в какой-то момент их навык пропал. А Мальвина не может вернуться назад уже после первого своего перевоплощения.
- Я склонен считать, что это значит, что Мальвину пока нельзя отнести к категории "вечное животное", -ответил Артур.
- Ну да, месяц всего прошёл -- какая же это вечность, - подтвердил Олег.
Мнение о том, как бы восприятие времени уважаемых коллег изменилось, окажись они на её месте, Мальвина решила оставить при себе. Из-за сложностей коммуникации, а не из чувства такта.
- Что-то пока не сходится, - вздохнул Артур.
Каждый на своём листочке -- а Мальвина на доске -- учёные начали модифицировать теорию. Работали до вечера, но прорыва никто не совершил. Завтра Артура и Сантьяго будут судить, а Мальвина так и оставалась в шкуре волчицы.
--
Глава 10
От общежития до здания суда полчаса пешком, и утром назначенного дня Сантьяго специально вышел пораньше, чтобы дойти не торопясь. Такие неспешные прогулки перед ответственными моментами его успокаивали. Однако пройдя метров сто, он тут же вернулся обратно. Кажется, холод в это утро побил все рекорды, какие довелось прочувствовать за почти два месяца зимы в Новосибирске (да-да! Зима здесь начиналась ещё в октябре!) Щёки и нос уже неприятно щипало. Мороз забирался и под шапку, и в руковицы, и под толстый-претолстый пуховик. Сантьяго вернулся.
Минут пять он как заворожённый смотрел на красный столбик, с трудом дотягивающийся до отметки минус тридцать пять -- и кто его знает, сколько это по Фаренгейту -- хотя ещё вчера термометр показывал минус двадцать. Сантьяго не верил в то, что обладает суперспособностью находиться в такую погоду на открытом воздухе целых полчаса и, не желая проверять себя на прочность, вызвал такси.
В зале суда было тепло, даже немного жарко. Помещение пропитала смесь электрического и тусклого сумеречного света. Все участники заседания расселись по местам, и судья Каштанова, немолодая женщина с усталым лицом, начала бубнить:
- Судебное заседание мирового судьи третьего участка Советского района города Новосибирска объявляется открытым. Подлежит разбирательству уголовное дело по обвинению Булкина Артура Эдуардовича и Диаса Мендеса Сантьяго Серхио в совершении преступления, предусмотренного частью два статьи сто восемнадцать Уголовного кодекса Российской Федерации. На судебное заседание явились: государственный обвинитель Воронов, подсудимый Булкин, адвокат Ивкина...
Судья перечислила всех присутствующих и попросила свидетелей, которых было аж восемь человек, выйти из зала. Артуру помогала только адвокат Ивкина. Среди помощников Сантьяго, помимо адвоката, присутствовали ещё переводчик и представитель американского консульства. Просто "сочувствующих" не было.
У Мальвины сжималось сердце видеть преподавателей на скамье подсудимых. Рядом стояла металлическая клетка, но, к счастью, опасности для общества подсудимые не представляли и их туда не заперли. Как и все собравшиеся, она помнила, что максимальное наказание -- год лишения свободы. Она представила Артура в тюрьме -- вот он стоит, взъерошенный, с круглыми глазами вдвое больше обычного, клетчатая рубашка закатана до локтей и так сильно сжимает прутья решётки, что на кистях вздувается ветвистая система жил. А сзади -- клетка, камера, грязная, наполненная спёртым воздухом, и на скамье у дальней стенке сидят угрюмые здоровенные зэки. Конечно, вряд ли дойдёт до реального срока, но даже самое малое наказание всё равно будет означать наличие судимости, так что Мальвина надеялась на полностью оправдательный приговор.