Спустя десять минут Лайт появился вместе с Рейни Бум.
– Что делать, Центавра?
– Тише! Тебе надо наложить прямо на дверь тайной секции мираж, который запомнит ключ. Помнишь, что ты делала двадцать лет назад?
– А, поняла. Прямо на двери?
– Да, чтобы запомнить ключ и пробраться в хранилище. Мне нужна эта книга.
Рейни встала напротив ворот и начала что-то шептать. Радужные ленты её магии, переплетаясь с чёрными, стали наползать на дверь, и вскоре заполнили весь дверной проём. Рейни резко сжала кулаки, и чёрно-радужная завеса стала прозрачной.
– Ты же понимаешь, что если завесу обнаружат, мне конец? – спросила она, повернувшись к Центавре.
– Да. Но мы и так ходим по краю лезвия, если ситуация с Лилей вскроется – конец нам всем. Ордену конец.
Рейни и Лайт оба кивнули.
– Нам надо уходить. Рейни, можешь стать невидимкой для библиотекарши, чтобы не было так подозрительно?
– Конечно, – ухмыльнулась Бум и мгновенно слилась с окружающей обстановкой.
– Вы ничего не нашли? – спросила старушка.
– Нет. Никаких зацепок. Боюсь, у Сатур дубликаты запретных книг. Но мы что-нибудь придумаем.
– До свидания, господа Стар, – прошелестела библиотекарша вслед посетителям, и быстро пошла к тайной секции. Проведя ладонью по кованому металлу, она облегчённо вздохнула и направилась за кафедру.
***
– Ха-х-ха-ха! – злобно и громко торжествовала Сатур, обнимая сшитые клочки бумаги с корявой надписью « Маллет Уорренхилл. Магия и живые существа: передача и соединение».
– Нашла? – просияла вынырнувшая из таких же дубликатов Гиспер.
– Да. И заклятие несложное, и ингредиенты тоже. Единственная сложность – достать их.
– Какие же?
– Вралуаны – твой и мой, лунный вралуан, вралуан хранителя Равновесия, королевы и вралуан Зари. Достать посохи Селеннес, Зоурин и Энджел сложно, а вралуан королевы – невозможно. Итого из ингредиентов только камни наших вралуанов. Но я всё равно добьюсь своего. Я покажу им всё плохое в их «идеальной» Канцелярии.
Глава III
Я, надеясь, что не заблужусь, медленно шла по улочкам города. Офис Ордена Света находился на стыке района «Барокко» и рыночной площади. Если в Барокко жили канцелярцы, как и в районе высоток, то здесь все здания были исключительно лавочками, магазинчиками и чем-то наподобие наших супермаркетов. Я поразилась тому, как все улыбаются. Канцелярцы приветливо кивали друг другу и невозмутимо и легко порхали из очереди в очередь. Продавцы не ругались, напротив, вежливо и ненавязчиво предлагали товар. Покупатели же либо вежливо отказывались с искренней улыбкой, либо останавливались изучить выбор. На лавочках без присмотра лежали довольно ценные вещи, но никто не смел к ним прикоснуться – жители будто вовсе их не замечали. Все ходили довольные, даже немножко слишком, будто под чем-то. Эдакие улыбчивые лапушки. Всюду слышался весёлый гомон и звон монет. У меня складывалось чувство, будто я попала на средневековую ярмарку в какой-нибудь Дании, но это была какая-то другая Дания, беззаботная и счастливая.
Я прошла ярмарочную площадь и двинулась в сторону района Барокко.
Там дома были реально в стиле Барокко – величественные и эстетичные. Все прохожие улыбались мне и здоровались. Я растерянно им кивала. Вот те на…
– Адалин, не могла бы ты полить мне цветочки? Убегаю к сестре на свадьбу, не успеваю… – крикнула за соседский забор наряженная дама лет сорока.
– Конечно, Сверратин, полью. Удачно погулять! – махнула ей соседка.
Ближе к центру района дома выстраивались в площадь. Она представляла собой огромный парк с красивейшими цветами. Все красивые кожаные были увиты плющом. Величественные колоннады добавляли месту дорогого шарма. Ровная брусчатка была идеально чистой: в другом конце парка жители занимались йогой прямо на земле. Все канцелярцы здесь были особенно пропитаны радостью и спокойствием. Умиротворённо пошатывались вдоль аккуратненьких кожаных диванчиков, вдыхая сладостный аромат цветов.
Вот к прекрасной розовой лозе несётся ярковолосый ребёнок. Я подумала, что он собирается сорвать цветок, но он глубоко вдохнул запах и понёсся обратно, блаженно улыбаясь.
– М-да, треш… – буркнула я, осознав, что всё здесь настолько хорошо, что у канцелярцев просто не остаётся смысла испытывать негативные эмоции… Но как? Люди же не могут не проявлять негатива… Но канцелярцы – не люди… Всё равно.
Я подошла к миловидной бабушке на скамейке.
– Прошу прощения, мадам. Не могли бы вы мне подсказать кое-что?
– Конечно, дорогая. Слушаю?
– Я приезжая, и мне стало интересно, канцелярцы когда-нибудь испытывают отрицательные эмоции? Злость там, зависть?