Выбрать главу

Спуститься труда не составило. Добравшись, как мне показалось, до нужного этажа, я стал присматривать место, куда можно загнать штифт. Этот ультрамодный фасад был сверху донизу покрыт щелями и впадинами, но все они были чересчур велики даже для самого гигантского штифта. Я несколько секунд попотел над решением этой задачки, но делать было нечего: или я возвращаюсь обратно наверх, или преодолеваю оставшийся отрезок – будь он проклят – одним прыжком. Я с опаской покосился вниз – пока никто там не кричал и пальцами на меня не показывал; но еще не вечер. Нельзя терять ни секунды. Я принялся раскачиваться, с каждым разом отталкиваясь все дальше и дальше от стены. Но стоило мне почти достичь нужной высоты, и я тут же живо представил, как влетаю на полной скорости в окно, а острые лезвия разбитых стекол сдирают с меня кожу и мясо…

Черт с ними, с этими страхами! Я качнулся вбок и отпустил веревку. Я отлетел от стены со звуком рвущейся холстины, и меня стало заносить вбок, пока трос не попал на массивную угловую колонну и не забросил меня за угол. Я схватился за спусковой механизм, а бетонная стена уже спешила мне навстречу, вонзаясь в ладони, колени и все другие части тела, которые смогли судорожно в нее вцепиться. Я закачался, ухватился за стену, поскользнулся, подтянулся. Пальцем зацепился за отверстие в стене, другим нащупал еще одно, вот уже и нога нашла подходящий выступ, – ушибы мои ныли, но я действовал молниеносно. Я глубоко вздохнул, посмотрел наверх и сосчитал этажи. Спустился на один лишний… Хорошо. К тому же на этой стороне здания меня почти невозможно заметить снизу. Я полез наверх, подтягивая свисающую веревку и следя, чтобы ее не было видно из окон. Вот там, выше и правее, – это, должно быть, окно комнаты 1726. Створки чуть приоткрыты. Только я пальцами зацепился за выступ окна, как на меня упал луч прожектора. Я с отчаянной поспешностью подтянулся, припал к стене, вися на одних пальцах; карниз заскрипел и пошатнулся. Нужно быть осторожнее – наверняка где-нибудь неподалеку окажется еще и служба охраны, которая как раз для отлова таких сумасшедших, как я, и существует. Занавески были раздернуты, я, откинув с лица капюшон, заглянул внутрь, чуть приподнявшись над уровнем подоконника. Вот она – идет медленно, только что закрыла за собой дверь. Наверное, решила, что лучше пойдет по лестнице, чем встретит кого-нибудь в таком виде в лифте. Долго и мучительно медленно тащилась, и каждый шаг болью отдавался в ее теле. Добравшись до кресла, она рухнула в него как подкошенная и, по-видимому окончательно выбившись из сил, затряслась от рыданий. В комнате больше никого не было. Ни звука, ни движения. Она была одна.

Моя идиотская, не поддающаяся уговорам разума совесть снова кольнула меня. И я спрятал голову. Пальцы и икроножные мышцы затекли; я обшарил все вокруг и нашел подходящие расщелины, куда мне удалось загнать пару штифтов. Их раздвоенные шляпки, раздвинувшись, вонзились в грязный бетон, а я прицепил к ним опоясывавшие меня ремни. И успел поймать самое интересное зрелище: она уже встала и расстегивала молнию на костюме. Она прошлась туда-сюда, и я увидел, как отвергнутый костюм молниеносно пролетел по комнате; должно быть, она пнула его ногой. Вслед за ним отправилась и футболка, и я увидел ее обнаженную руку, которая поднималась вверх по мере того, как ее хозяйка озабоченно ощупывала кровоподтеки в районе ребер, – ясное дело, проверяла, есть ли переломы. Моя поганая совесть теперь уже буквально визжала как резаная; с другой стороны, у меня тоже нашлась бы пара-тройка ушибов, о которых можно было поговорить. К тому же, если говорить начистоту, зрелище доставляло мне искреннее удовольствие: спина у нее была вовсе недурна, насколько я мог судить по тому, что мне удалось увидеть, а видно мне было, к сожалению, совсем немногое. А тут она и вовсе скрылась из виду. Неторопливо, осторожно я подтянулся на подоконнике, спрятался за раздвинутыми занавесками и очень медленно огляделся по сторонам.

Первое, что бросилось мне в глаза, – были трусики, лежавшие рядом с отвергнутым костюмом. Боже мой. А вот и она, все еще стоит ко мне спиной – и правда ничего, вполне сойдет, – налила порядочный стакан из единственной бутылки, стоявшей в мини-баре, и жадно отхлебнула. Проглотила, нетерпеливо провела рукой по глазам, снова отхлебнула, сжав стакан обеими руками. Она повернулась в мою сторону, и я скользнул назад, спрятавшись в тени занавески. Увидел, как она, прихрамывая, подошла к стулу, стоявшему рядом с телефоном. Наклонилась к нему – а у нее и вправду превосходная спина, – неуверенно коснулась его, как будто испугавшись, затем грубо выругалась и стала набирать какой-то номер.

– Алло? Будьте добры, Центр д'Ординатур, компьютерный зал. Это Жорж, да? Ну, Жорж? Ты ведь получил эти файлы… получил-таки, замечательно!

Очевидно, у нее гора с плеч свалилась; она вся обмякла и снова отхлебнула из своего стакана.

– Ну так что, этого достаточно?

Долгое молчание.

– Что ты хочешь этим сказать? Жорж, ты себе не представляешь, через что я прошла, чтобы раздобыть их. Если ты что-нибудь напортил…

Еще более длительное молчание, затем – крик отчаяния:

– Не может быть! Жорж, там должно хоть что-нибудь быть! Я имею в виду… мы ведь договорились, так? Конечно договорились, ты сам так сказал! Мистер Чистюля хренов посреди всего этого гадюшника! Со всеми своими исчезновениями, для которых у нас нет объяснений! А ты ведь проверил его электронную почту?

Молчание.

– Но ты уверен, что они все всего лишь его пассии? А как насчет китайской сучки? Ну ладно, ладно! Значит, он просто хладнокровный ублюдок и обращается с ними как с грязью под ногами. Да чего от него еще можно ожидать! Ну хорошо.

Она задумалась на мгновение. Ясно было, что в ней все так и кипит. В этом она была, впрочем, не одинока.

– Хорошо, – повторила она голосом, который выражал совершенно противоположное. – Жаль, что ты не видел его, этого ублюдка! Сегодня все эти демонстрации, а красавчик проезжает мимо них на машине с фон Амернингеном, и оба в ус не дуют! Все это похоже на Веймар начала тридцатых: они проверяют систему на прочность, замышляется что-то поистине грандиозное – настоящий переворот. Вполне возможно, что они собираются задействовать его новую транспортную сеть, – например, заставят всех поверить в ее благонадежность, потом свернут все дельце, прихватят денежки – и только их и видели! А как тебе идея перебрасывать запасы или даже вооружение – и никакого контроля. И к тому же быстро – речь ведь идет о блицкриге! Слушай, Жорж, этот замысел слишком грандиозный, и скорее всего всем этим заведует Верховный Комиссар – я имею в виду, что все держится на Фишере! Убрать его, а может, еще барона, и все остальное разрушить нам не составит труда.

Молчание.

– Да нет, я раздобыла-таки новые доказательства – милашка тренировался, это уж наверняка! Откуда я знаю? Вполне возможно, что с ИРА [20] в Ливии. Да где бы это ни происходило – он силен, даже слишком. Да. Ну, я его задержала, ему пришлось меня отпустить, ты же знаешь, что во всем департаменте никто… Да ладно тебе, Жорж, ты не лучше, чем остальные! Хватит спорить! Кроме него и быть некому! Самое время нам выступить и растерзать его, смешать его с грязью… Жорж! Да ты на чьей стороне, я что-то не пойму? Не корми меня этими баснями! Эта карта не сыграла, ну и что же? Да. Да, я погорела. Откуда мне знать, записал он номер или нет! Вполне возможно, что записал, но я не думаю. Да брось ты, он и так наверняка уже знал об этом – он ведь Великий Мозговой Центр, не так ли? Да брось ты! Если ты продолжишь Бернгеймеру рассказывать все эти небылицы, меня от этого дела отстранят, это ты хоть понимаешь? Я имею в виду, может быть… Нет, Жорж! Нет!

вернуться

20

Ирландская республиканская армия.