Человеку необходимо дышать даже в самые неподходящие моменты. Мне не хватало воздуха, губы крепко прижались к ее зубам, но она не хотела меня отпускать. Ее руки были сильны, как стальной трос. Я высвободился и заглянул в ее широко раскрытые от изумления темные глаза. Почему, ради всего святого, я считал эту женщину простушкой? Наверное, из-за постоянного сочетания гнева и мстительности, а еще из-за того, что этот образ остался в памяти и мешал мне видеть ее. Но теперь образ тот стерся, и я смотрел на реальную Элисон: темные глаза, которые всегда были прищурены, вдруг раскрылись, овал лица стал мягче, благороднее и за счет этого твердый подбородок и пухлые губы стали выглядеть гораздо привлекательнее. Широко распахнутые глаза, полураскрытый от удивления рот, взъерошенный и несобранный вид как нельзя лучше подходили к ней. Лицо ее было по крайней мере таким же красивым, как половина лиц, которые я видел так близко, и красивее, чем я или кто-то иной того заслуживал, потому что в нем было нечто большее, чем просто красота. Она не вырывалась, ничего не говорила, лишь смотрела на меня. Я не мог придумать, что сказать; для подобных ситуаций у меня существовала по меньшей мере сотня фраз-заготовок, но все они были дешевкой, преснятиной и заведомой ложью. Я боялся что-нибудь сказать; почему-то казалось, что это имеет слишком большое значение. И тут мне на помощь пришел Джип:
– Эй, на палубе! К западу от нас навигационные огни!
Мы отскочили друг от друга, все так же глядя друг другу в глаза, затем резко повернулись к рубке и товарищам, о которых успели совершенно забыть. Может быть, они и не заметили нас в темноте, может быть…
Темнота, небо, огни. Я взял себя в руки и посмотрел туда, куда указывал Джип, на едва мерцавший на западе над горизонтом огонек.
– Ты уверен? – прошептала Элисон, судорожно хватаясь за бинокль.
Но она еще не договорила свой вопрос, а ответ был уже очевиден, и перед нами предстало собрание еле видных светящихся точек, окружавших один крупный и ярко мигающий огонек; сквозь непрерывный шум леса и мягкое урчание наших двигателей нарастал далекий низкий звук, хорошо различимый грохочущий гул, который мы уже слышали на штутгартской свалке.
– Джип, – прошептал я, – ты меня поражаешь. Я думаю, ты сумел бы найти обратную дорогу даже в те времена, когда произошел Большой Взрыв. [115]
– Может, и так. Но я могу проложить курс между первой и второй мыслями девушки о ее возлюбленном, а это посложней будет. И подводных камней больше.
Элисон тихонько ойкнула.
А я весь сосредоточился на приближающейся машине. Она была больше, чем я думал: быстроходный с вытянутым корпусом вертолет из тех, которые любят нефтеразведочные компании и наркодельцы.
– Он летит очень низко, – сказал я Джипу. – Почему? И медленно. У него должны быть для этого какие-то причины.
– Да уж. А вот только где он собирается приземлиться?
Мы внимательно осмотрели окрестности. Всюду был густой лес, никаких просек или полян не наблюдалось. Элисон нахмурилась:
– Значит, они сядут на вершине… Если только… Так и есть, смотрите!
У самой кромки леса, под одной из гранитных скал, оказалась широкая площадка, наполовину скрытая хитросплетением искореженных сосен.
Мы наблюдали за всем этим с высоты облаков, боясь лишний раз даже вздохнуть, а огромный вертолет кружил над лесом, явно собираясь идти на посадку.
– Скорее, Джип, – прошипел я, но они с Элисон уже были у панели управления.
Под прикрытием облака дирижабль стал быстро, но плавно снижаться, так что любой случайный наблюдатель вряд ли смог бы увидеть это. Я решительно отдавал приказы, но тут началась неразбериха, когда рыцари выкатили небольшую пушку и тут же зарядили ее. А мы все продолжали снижаться, теперь уже медленно, как падающий лист, пока нам не показалось, что лес вот-вот дотянется до нас и поглотит, как морская анемона глотает рыбу.
– Эх, пристрелить бы этого ублюдка прямо в воздухе! – пробормотал один из оруженосцев, принимавший участие в Первой мировой войне. – С копьем-то ничего бы не случилось!
Элисон нахмурилась:
– А тебе, что, хотелось бы его потом разыскивать? Прочесывать все это внизу?
Оруженосец вздрогнул:
– Конечно нет! И очень скоро у меня появились бы в этом деле конкуренты, могу поспорить.
– Никаких споров, – прошептал я. – Теперь тихо!
Дирижабль слегка закачался, и я услышал легкий царапающий звук – это верхушки сосен задели дно гондолы. Двигатель вертолета загрохотал, когда машина перешла в состояние парения, а затем понемногу начал стихать, когда она опустилась на голый участок горы. Стоило ее шасси дотронуться до каменистой почвы, с которой взметнулись облака пыльного гравия, как на опушке леса возникли некие фигуры и немедленно бросились к вертолету. Пугающие фигуры, несмотря на свои человекоподобные формы. Большинство из них были похожи на гигантских прихвостней Ле Стрижа, но некоторые были еще гнусней – этакие монстры, от высоты и толщины которых охватывал ужас. Они размахивали своими раздувшимися лапами и неслись вперед; ноги их превратились в колодообразные крепкие обрубки, для того чтобы быть в состоянии выдерживать такую тяжесть. Эта смешанная раса демонов, людей и каких-то иных существ достигла высшей стадии развития во взрослых особях детей ночи – огромных, грубых, по-звериному сильных великанах. Со стороны казалось, что вертолет по какому-то странному стечению обстоятельств занесло на одну из кошмарных иллюстраций в старых изданиях сказок братьев Гримм. Но вот дверь машины распахнулась, на землю спрыгнула знакомая фигура и уверенно пошла вперед; под мышкой у него поблескивал металлический футляр. Должно быть, у капитана было больше самообладания, чем я предполагал, даже если эти существа были на его стороне.
– Сейчас! – Я хотел, чтобы мой возглас подействовал воодушевляюще. Но он прозвучал как крик евнуха – фальцетом. – Давай, Джип, вперед!
Рука Элисон опустилась на панель управления; Джип запустил дроссели и крутанул штурвал. Мы приземлились прямо за той скалой, незамеченными, как я и надеялся. И теперь мы начали подниматься, подобно ангелу-мстителю, над краем площадки. Гондолу зашатало во все стороны, когда своим дном она зацепилась за камни, но мы остались на ногах. Я прокричал приказ в переговорную трубу для связи рубки с хвостовой частью гондолы, затем распахнул переднюю дверь и спрыгнул вниз, едва устояв на каменистой почве Брокена. За мной выпрыгнула Элисон, а после нее Молл. Чудовища бросились к нам, скаля зубы; лица их были по-звериному дикие, кровожадные, с длинными клыками и узенькими глазками, злобно поблескивающими из-под нависающих лобных валиков. Они были живой пародией на человеческие существа. Из хвостовой части гондолы с грохотом вывалился широкий трап, заскрежетав металлом о камень. Чудовища вздрогнули от этого звука и отпрянули. Первые лошади быстро спускались по трапу, всадники низко пригнулись к седлам, чтобы протолкнуться в проем. Но это ни в коей мере не задержало их; их копья были уже приопущены, а сабли подняты. Застигнутые врасплох чудовища заревели и кинулись врассыпную, некоторые пытались спрятаться за деревьями. Драговик, такой же перепуганный, сперва кинулся вслед за чудовищами, а потом метнулся к вертолету. Не стоит и говорить, что там уже запустили двигатель, но он завопил, чтобы его подождали. Но напрягать голосовые связки ему не стоило: я уже отдал соответствующие приказания. Как только из дирижабля выскочила последняя лошадь, гондола развернулась, и из задней двери вырвалось пламя пушечного выстрела. Треск, взрыв, вертолет швырнуло вперед, а затем бросило на землю. Из двери помощника пилота выскочил кто-то, но его потянул назад зацепившийся за что-то шлем. Капитан остановился на секунду и в ужасе уставился на происходящее; затем увидел, что мы приближаемся, и развернулся, чтобы бежать.