Ему даже не пришлось принуждать меня спать с ним. Я так жаждала прикосновений, ласки, что сама на него набросилась, и это совсем не поможет моему делу.
Это заставит выглядеть меня нуждающейся. Боже, какая я жалкая.
Намыливая руки, я чувствую себя грязной и распутной. И такой чертовски глупой.
Как я могла позволить этому случиться? Почему позволила своему телу преобладать над мозгом? Я могла бы сказать ему «нет». Могла бы потребовать, чтобы он остановился, но не сделала этого. Потому что хотела большего.
Даже сейчас, в этом душе, от одного воспоминания о том, что мы сделали, у меня закипает кровь. Его запах и тело притягивают меня. В нем есть что-то захватывающее, я даже не могу этого объяснить. Я потеряла всякое восприятие правильного и неправильного. И просто сильно его хотела.
Я даже не просила его использовать защиту.
Черт. Моя рука трет живот. Я уже несколько месяцев не принимала противозачаточные таблетки из-за того, что в этом не было необходимости. У нас с Маршаллом уже почти год мертвый сезон.
Это маловероятно, но сейчас я могу быть беременна ребенком Люцифера.
О, Боже. О, Боже! Заводить третьего ребенка, да ещё и считай от незнакомого человека – прямой путь к сумасшествию.
Я выключаю воду и вытираюсь.
Я не беременна, ни в коем случае. Делаю глубокий успокаивающий вдох, а затем медленный выдох.
Сохраняй хладнокровие, Лили.
С Маршаллом всегда требовалось несколько недель, прежде чем его маленькие пловцы добирались до цели. Чтобы этого больше не повторилось нужно приложить все усилия для ухода. Мы должны уйти.
Что, если мы просто сбежим и заляжем на дно? Кажется, это лучший вариант. Может быть, если Люцифер не сможет через некоторое время нас найти, он просто сдастся. Не то чтобы я стоила больших усилий. Он может украсть очередную чужую жену или, черт подери, найти свою собственную.
Мы не стоим его хлопот.
Мне нужно снять немного денег с банковского счета, чтобы купить все, что нам нужно. Нам понадобится одежда, еда и кров. Надеюсь, Маршалл еще не потратил все деньги. В последний раз, когда я проверяла наши сбережения, на счету лежало около пятидесяти тысяч.
Закручивая волосы в небрежный узел, хмуро смотрю на себя в зеркало. Под глазами у меня появились темные круги, а кожа побледнела, будто я не спала целый год.
Что мне надеть? Когда вожу детей на учебу, я обычно надеваю спортивные штаны, мешковатую футболку и не наношу макияж. Меня не волнует, кто увидит меня такой, забросить детей в начальную школу – это не торжественное мероприятие.
Если я не хочу, чтобы кто-то узнал о моих планах, мне, вероятно, следует вести себя как обычно.
Если мне действительно повезет, я смогу вытащить детей и себя из этого беспорядка так, что они даже не поймут, что происходит или в какой опасности мы находимся. Если я буду действовать достаточно быстро, то избавлю их от растерянности по поводу нашей ситуации.
Эта маленькая искорка надежды заставляет меня двигаться.
Обычно сборы детей происходят немного суматошно. Всегда есть что-то, что мешает сборам идти гладко, поэтому я должна действовать быстро.
Накинув утреннюю одежду, я бужу детей и помогаю им одеться. Ни один из них, кажется, ничего не знает о том, что произошло прошлой ночью. Проспав все это, они как всегда сонные и раздражительные.
Все кажется вполне нормальным, когда мы сидим и вместе завтракаем. Насытившись, я беру их куртки и рюкзаки и выхожу за дверь. Может, это будет не так сложно, как я думала.
— Мама, — спрашивает Адам, когда я запираю за нами дверь. — Чья это машина?
— Что? — спрашиваю я, прежде чем повернуть голову. Поворачивая ключ в замке, едва не ломаю его.
Ублюдок.
Позади меня на подъездной дорожке припаркован элегантный черный седан, который блокирует мою машину.
Черт подери. Я должна была догадаться.
— Мама? — снова спрашивает Адам, глядя на меня своими большими зелеными глазами в ожидании ответа.
Вздыхая, вешаю сумочку на плечо и стараюсь говорить как можно более равнодушно:
— Я не знаю, дорогой. Может, они заблудились.
— Ошиблись домом? — предполагает он.
Я бодро улыбаюсь и киваю головой.
— Такое возможно.
Делаю шаг вперед, водительская дверь черного седана открывается и из него выходит натуральный викинг в черном костюме.
Маленькая Эвелин, сделав резкий вдох, хватает меня за ногу, а зеленые глаза Адама становятся еще шире. Я их не виню. Я тоже чувствую себя немного напуганной гигантским человеком, смотрящим на нас. Ростом он, вероятно, под метр девяносто, а сложен как полузащитник НФЛ. У него светлые волосы, голубые глаза и густая светлая борода.