Но я делала это раньше. Игнорировала свои лучшие инстинкты. Позволяла мелочам ускользать, пока они не превратились в серьезную проблему, которую я больше не могла контролировать.
И куда это меня привело? Сюда.
— Это неправильно. Разве ты не видишь этого? Ты не можешь просто владеть человеком. Я не домашний питомец, мои дети и я не животные. Ты не можешь удерживать нас или вести себя так, будто владеешь нами. Это неправильно.
Люцифер удивленно моргает, а затем хмурится. Его взгляд становится жестким, а голос холодным.
— Это неправильно… для тебя, — соглашается он, удивляя меня. — И мне плевать, правильно или неправильно, черное или белое. Все зависит от того, как на это посмотреть. В моем мире я вижу то, что хочу, и беру это. Я взял тебя.
Мои глаза наполняются слезами, и я говорю:
— Это не значит, что тебе все сойдет с рук… Даже если ты не видишь, что это неправильно, это не значит, что для тебя не будет последствий.
Люцифер медленно кивает головой, а затем его палец скользит по моей щеке, собирая слезу. Он засовывает палец в рот и усмехается мне.
— Так устроен мир, Лилит. Никто меня не остановит. Сильные берут, а слабые – ну, они делают то, что считают правильным. Вот почему они слабые. Подумай хорошенько. Что ты получила от правильных поступков?
Я даже не могу ему ответить, потому что именно то, что было правильным всю мою жизнь, привело меня сюда. Но делает ли это его слова правдой? Не уверена. Не знаю, попала бы я сюда, если бы поступала неправильно.
Мои слезы заливают глаза, затуманивая зрение, и теперь я рыдаю по-настоящему. Все это полный пиздец, и я полностью потеряла всякую надежду на то, что мужчина передумает и решит нас отпустить. Он искренне считает себя неприкасаемым.
Люцифер вздыхает и притягивает меня к себе, обнимая. Я слаба, и мне нужно его прикосновение, его тепло. Его утешение. Я зарываюсь лицом в его грудь и плачу ему в рубашку. Одна рука успокаивающе потирает мою спину, а другая нежно гладит меня по волосам.
Я даже не могу вспомнить, когда в последний раз меня так обнимали, когда я была расстроена. Может быть, мама, когда я была маленькой?
Он позволяет мне плакать, впитывая мои слезы. Как только мои рыдания стихают, я слышу, как он бормочет.
— Не волнуйся, моя дорогая. Я не буду заставлять тебя смотреть на это по-своему. Я не хочу тебя менять, просто хочу обладать тобой.
Я вздрагиваю в его объятиях, и он подхватывает меня. Люцифер несёт меня к кровати, как галантный принц, и осторожно опускает на матрас.
Он такой нежный, такой осторожный, что мне очень трудно продолжать его ненавидеть.
Когда мужчина выпрямляется, меня охватывает приятное оцепенение.
Отсюда он кажется невероятно огромным, почти нереальным. По тому, как его глаза скользят по моему телу, упиваясь мною, я чувствую себя желанной.
Вожделенной.
О боже, это так неправильно. Так неправильно…
Его длинные сильные пальцы доходят до воротника рубашки и начинают медленно ее расстегивать. Пока его пальцы спускаются вниз, мое тело до краев наполняется нетерпением. Я практически извиваюсь и тяжело дышу.
Рубашка расстегнута, он выдергивает ее из штанов и снимает, обнажая твердые, выпуклые бицепсы и рельефную грудь. Я знала, что Люцифер силен, я могла чувствовать это, когда была в ловушке его рук, но не понимала, что под его костюмом так много мышц.
Мои глаза блуждают по нему, и теперь я упиваюсь им. Выжигаю его лицо в своей голове.
Он так чертовски красив, так чертовски идеален, и я почти уверена, что видела его скульптуры в музее.
Вцепившись пальцами в пряжку ремня, он открывает ее, а затем с силой выдергивает ремень из штанов.
Когда его штаны соскальзывают на пол, открывая тесные черные боксеры, и очевидную эрекцию, заключенную в них, я прихожу в чувство.
Отползая назад, пытаюсь убежать от него, но он быстро хватает меня за лодыжки и тянет обратно.
— Куда это ты собралась? — спрашивает мужчина.
Прежде чем я успеваю ответить, его вес накрывает меня и он прижимается своим ртом к моим губам.
Люцифер яростно целует меня, отвлекая, в то время как его колено раздвигает мои ноги.
С каждым движением его рта, с каждым скольжением языка я чувствую, что моя воля к борьбе ослабевает и увядает.
Я понимаю, что хочу этого. Даже после прошлой ночи я жажду большего.
Хочу его до боли.
Втиснувшись между моими бедрами, он толкается вперед, потираясь о мои трусики.
Моя сердцевина наполнена горячим, нуждающимся давлением.