Выбрать главу

Набрав в грудь воздуха, я открываю рот, чтобы издать крик, но чья-то рука зажимает мне рот.

Мой крик приглушается потной ладонью.

Одна мускулистая рука обхватывает меня за талию, другая захватывает руки, и меня ставят на ноги. Я пинаюсь, попадая пару раз по голени, и тот, кто меня держит, ругается мне на ухо.

— Можно я ее вырублю?

— Нет. Она нужна ему в сознании, чтобы допросить ее. У нас мало времени.

Я выкручиваюсь и пинаюсь, когда меня волокут в сторону здания. Не знаю, куда они меня тащат, но знаю, что не хочу туда идти. Мой телефон все еще у меня в кармане. Если я освобожусь на мгновение, то смогу позвать Люцифера на помощь.

— Если ты, бл*ть, не перестанешь, я сломаю тебе ноги, — предупреждает низкий голос.

Пошел он, если думает, что может меня напугать и заставить подчиниться. Я выкручиваюсь еще сильнее, желая дотянуться до его яиц.

— Нужна помощь? — хихикает первый голос.

— Да, — раздраженно отвечает мужчина, который меня удерживает.

Я вижу, как в поле моего зрения появляется первый мужчина. Не знаю, кто он, но от его вида у меня стынет кровь. Он азиат, возможно, японец.

С жестокой ухмылкой он тянется ко мне, и не знаю, почему я это замечаю, но на мизинце его правой руки не хватает фаланги.

Хватая меня за ноги, он поднимает их, и его ухмылка становится шире, а я продолжаю выкручиваться и сопротивляться, крича через руку, прикрывающую мне рот.

— Она дерзкая малышка, не так ли?

Парень позади меня только кряхтит.

Он встречается со мной взглядом, и я знаю, что он намеренно пытается меня напугать, когда говорит:

— Нам будет очень весело, когда допрос будет закончен.

Несмотря на мою борьбу, двое, удерживающие меня, сумели пронести меня в здание, а затем, не уронив спуститься по шаткой лестнице.

Меня бросают на стул и удерживают, пока привязывают к нему длинной веревкой. Потная ладонь исчезает, но ее место заменяет кляп из старой тряпки.

Обессиленная после всей своей борьбы, я дергаюсь, испытывая веревку на прочность, но она завязана крепко.

Двое мужчин, которые несли меня, отходят назад, и вперед выходит пожилой азиатский мужчина. Он говорит что-то по-японски, чего я не понимаю.

— Бл*ть, ты ничего не говорил о том, что она беременна, — обвиняюще говорит мужчина, несший мои ноги, кому-то позади меня.

Беременна? Я не беременна. У меня только что прошли месячные...

Черт.

— Какого хрена я должен был знать это? — говорит Маршалл. — После того, как последний раз трахал ее, думал, что она бесплодна.

Обойдя мой стул, Маршалл встает передо мной с торжеством на своем бледном одутловатом лице.

— Привет, Лили.

Рыча под повязкой с кляпом, я смотрю на бывшего мужа убийственным взглядом и борюсь со своими веревками. Если я до него доберусь, он покойник.

Пожилой мужчина снова что-то говорит по-японски.

Молодой переводит:

— Это существенно повлияет на ее рыночную цену.

— Не многие захотят иметь унылую стерву с булочкой в духовке, а?

Пожилой смеется, а молодой качает головой. Они еще о чем-то говорят по-японски, а затем младший кивает. Обращаясь к Маршаллу, он говорит:

— Мы готовы предложить тебе двойную цену, если ее беременность сохранится.

Маршалл, кажется, обдумывает это, наигранно постукивая пальцами по подбородку и нахмуривая лоб.

— Что ж, полагаю, я могу быть с ней помягче… пока она будет говорить мне то, что я хочу узнать.

Молодой азиат кивает.

— Это будет того стоить.

С глубоким вздохом рука Маршалла опускается с подбородка, и он кивает пожилому мужчине.

После того, как они договорились, Маршалл делает шаг вперед и садится передо мной на корточки, отчего наши глаза находятся на одном уровне.

— Я выну твой кляп. Если закричишь, выбью тебе зубы.

Потянувшись ко мне, он развязывает повязку, и я выплевываю кляп изо рта.

Мой язык пересох, я сжимаю губы, когда Маршалл, схватив меня за волосы на затылке, дергает их, и вскрикиваю, когда кожа головы вспыхивает от новой боли.

Что за херня происходит с парнями и дерганьем волос?

— Один вопрос. Все, что тебе нужно сделать, это ответить на один вопрос, Лили, и мы на этом закончим. Ты больше никогда меня не увидишь.

Задыхаясь от боли, смотрю бывшему мужу в глаза, показывая, что не боюсь его.

— Ты умрешь за это.

— Я еще не задал вопрос, сука.

Он снова тянет меня за волосы, и кожа моей головы такая чувствительная, такая болезненная, что я прилагаю все силы, чтобы не закричать. Не потому, что боюсь, что он выбьет мне зубы, а потому, что просто не хочу доставлять ему удовольствие.