Том нахмурился и посмотрел на Гермиону, словно ждал, что она его поддержит.
— Мы сначала тестировали переключатель на животных, Том, — сказала она. Юксаре неожиданно тявкнул и уткнулся лбом Тому в руки.
Они собрались быстро — меньше, чем за пятнадцать минут. Макс держал Юксаре на руках, и выглядело это немного нелепо, но по-другому не получалось захватить и его лапу медной цепочкой. Том старался держаться подальше, поэтому стоял вплотную к Гермионе. За мгновение до переключения Юксаре лизнул Тому руку, оттягивая рукав, и Гермиона с облегчением заметила, что запястья были совершенно чистыми.
***
На втором этаже магазина была всего одна дверь, а перед ней крошечный диван с журнальным столиком, на котором всегда стояли цветы. Рон покупал цветы для нее в магазин, хоть она и была там нечасто, отправлял в кабинет и ставил дома.
— Как ты думаешь, в каком возрасте наши дети станут взрослыми? — спросила Гермиона, перебирая в руках лепестки красных роз.
Внизу шумели покупатели, а какой-то ребенок, кажется, съел кровопролитную конфету.
— Когда окончат школу и… — Рон переклонился через перила, чтобы посмотреть, что стряслось, а потом продолжил: — Не знаю. Не хочу, чтобы они быстро взрослели.
Он поправил удлинители ушей, что свисали от лестницы до самого пола первого этажа и снова повернулся к Гермионе. Гермиона села на крошечный диван.
— Тому сейчас шестнадцать, — сказала она и выразительно посмотрела на Рона.
Рон нахмурился и сложил руки на груди.
— Он — другой разговор.
— Он не другой разговор. Месяц назад он не мог самостоятельно зажечь плиту.
— Допустим.
— Ему сейчас нельзя жить одному, — сказала Гермиона и сглотнула. — Знаешь, что отличает взрослого от ребенка? Взрослый здраво распоряжается своим свободным временем, а Том вчера полдня шлялся где-то, а потом еще полдня… — Ей не хотелось вслух описывать то, что случилось.
Тут же вспомнился холодный вечерний воздух с улицы, полутемная комната, закрытая щеколда и всего мгновение — ужасно крошечное, — когда Гермиона боялась увидеть то, что могло быть за дверью. В вечер перед поимкой Уэллса она в который раз напомнила себе, что взяла ответственность за Тома на себя.
Из того дня ее вырвал Рон: медленно выдохнул, наклонился немного вперед, отчего волосы упали на лоб. Гермионе легко было засмотреться на него, на его лицо и тусклые тени, которые почему-то особенно ярко подчеркивали глаза. Прежде чем сказать, Рон сжал в руках декоративную подушку:
— Так что было потом?
— Ох. Потом… он сидел над какой-то темной книгой и рыдал.
Она тогда вышла из комнаты прежде, чем Том ее заметил.
— Он читает темные книги?
— Я не это хотела сказать.
— Конечно, не это, — легко согласился Рон. — Но ты сама знаешь, что ему как два пальца об асфальт запустить Аваду или, например, оглушить нас. А у нас дома дети. Я не хочу, чтобы Роза и Хьюго были в опасности.
— Сейчас он не опасен, — возразила Гермиона. От того, что ситуацию нужно было контролировать даже рядом с Роном, ей стало невыносимо тошно. — И у него нет палочки.
— Он Волдеморт. Он всегда опасен, а палочка — не такая большая проблема.
Она промолчала и отвернулась. Отчаяние начало сводить пальцы и тянуть ее всем телом к полу, и Гермиона уже хотела что-то сказать, как Рон ее опередил:
— Пусть Макс его забирает. Ему нужна компания.
— Ты и без меня знаешь, что Макс не состоянии позаботиться даже о себе.
На ней всегда было слишком много ответственности. Гермиона выпрямилась, чтобы даже этим жестом доказать себе, что она может это потянуть.
— Ты не думаешь о детях, — сказал Рон и убрал волосы со лба. Гермиона снова завороженно смотрела на его веснушки, уже давно родные черты лица и почему-то разозлилась.
— Я как раз думаю о детях!
Она поднялась с крошечного дивана. Рон взмахнул палочкой и поставил заглушающие чары.
— Если что-то с ними случится, то ты себе не простишь. Так что мы его забирать не будем.
— А если с ним что-то случится, то я, по-твоему, это себе прощу? — спросила Гермиона, а Рон так и замер перед ней с открытым ртом.
— А что с ним может случиться?
Вопрос прозвучал очень осторожно, как будто Рон только сейчас понял, что она имела в виду с самого начала. Наверно, он как всегда подумал о Джордже и последствиях войны. На его веснушчатом лице застыло странное выражение осознания и — едва различимое — беспокойства. Рон надавил пальцами на переносицу, а потом взял ее за руку и снова утянул на диван.
— Ты запишешь его к Франческе, — сказал Рон и замолчал, словно старался подобрать слова. — Надо знать, с чем мы имеем дело. Может так случиться, что он просто слишком хороший актер.
— А может так случиться, что он напишет «Здесь был Брукс» и повесится? — спросила Гермиона и опустила голову на руки.
На первом этаже шумели покупатели, что-то стрекотало и шуршало над головой. На уровне глаз стояли красные розы, и ей сложно было на них не смотреть.
— Оставим детей еще на время у мамы, ладно?
Она хотела ответить «нет». Рон положил руку ей на спину. Гермиона вздохнула и снова выпрямилась, чтобы заглянуть ему в лицо.
— Расширим мою кладовую, сделаем комнату, — добавил он все так же осторожно. — Я приготовлю пирог со шпинатом…
— Если ты сможешь запихнуть этот пирог в Тома, то будешь даже круче доктора Стренджа.
Рон слабо улыбнулся — это не было временем шуток.
— Я в него запихну еще пудинг и свежевыжатый сок, дорогая. За все хорошее и против всего плохого!
Она тоже попробовала выдавить улыбку.
В тот же вечер они в четыре руки расширяли кладовку сложной вязью заклинаний, врезали окно и ставили кровать. Гермиона села на пол возле коробок и засмотрелась на Рона с палочкой в руке, на длинные тени предметов и голые стены. В голове крутился странный вопрос: все ли она делала правильно?
Потом они сидели на полу вместе, плечом к плечу, а Гермиона рассказала, как Юксаре после переключения начал разносить ее кабинет, погрыз легендарный плед и облаял Перси, которому что-то понадобилось на их этаже.
На коленях у Рона лежал Живоглот: громко мурчал и бодался мордой Гермионе в ладони, когда она протянула к нему руку.
— Хьюго обыграл в карты весь вагон старост, — сказал Рон. В новой комнате было очень тихо и чисто, и ничего, кроме их голосов не нарушало эту тишину. Дом был пуст.
Она повернулась к Рону.
— Расскажи подробнее.
========== Глава 3. Шепот ветра ==========
Том ступал по их дому осторожно, как человек, что вернулся в опасное или губительное место. Он поставил свой чемодан у входа и осмотрелся: Гермиона только заметила, как он скосил глаза в угол комнаты.
Рон сложил руки на груди и хмуро на них посмотрел.
— Надеюсь, ты не притворяешься.
— Сэр, — ответил ему Том, — если я принесу вам вред, то меня, скорее всего, просто убьют.
— Но вред это не отменит.
Ветер ударился в окна, и ставни задрожали. Рон поморщился, поднял чемодан Тома и пошел вверх по лестнице.
Она ощущала напряжение, но еще больше на нее навалилось, словно бетонная плита, чувство пугающего безразличия.
— Гермиона говорила мне, что ты читаешь темные книги.
Том замер на месте и со звуком сглотнул. Похоже, подумала Гермиона, ему было очень неуютно.
— Послушайте, мистер Уизли, — подчеркнуто спокойно сказал Том, — я не собираюсь сейчас творить магию. Извините, если я доставлю вам неудобства в вашем доме.
«Вам» и «вашем» он выговорил особенно отчетливо. Гермиона отстранено заметила, как прямо он держался, но все равно без прежнего достоинства. Словно Том больше не видел смысла в этом и умышленно ставил себя на ступеньку ниже Рона.
Она положила холодную ладонь на шею, спина снова разболелась. Ей вспомнилась их кухня в 43 году и поза Тома с поджатыми ногами.