— Мы же его не убьем, — сказал Макс и остановился. Гермиона тоже остановилась: им вправду было некуда спешить.
— Почему ты так решил?
Макс смотрел куда-то ей за спину, поэтому отозвался не сразу. Где-то застучали колеса трамвая, и она обернулась. Трамваи, разрисованные кричащими надписями, напоминали огромные банки из-под бобов, которые просто случайно поставили на рельсы.
— Опять твои шуточки.
— А я и не шучу, — ответила Гермиона. — Если мы не выполним условие, то никакого разрешения не получим. «Эссе о поиске направления» Доминика Кихота, например, считается самой фундаментальной по теме. Да и вообще…
— Чтобы шутка была смешная, ее нужно вовремя закончить, — сказал Макс и, удобнее перехватив трость, пошел вперед. Гермиона улыбнулась и в пару шагов догнала его. Она глянула на другую сторону улицы: люди казались крошечными на фоне высоких стен домов, которые, как громадные памятники прошлому, стояли, плотно прижавшись друг к другу. Ист-Энд в их времени был другим, безлико-коробковым, подобный части любого нового района Великобритании с такими же идеально квадратными домами.
— Чисто теоретически, — добавила она, — мы не знаем, как он переживет переключение.
Они забрели на рынок Спиталфилдса, где почему-то хотелось остановиться возле каждого столика, изучить все безделушки и найти что-то особенное, наполненное этим временем. Люди в старомодной одежде разговаривали, ссорились, где-то между рядами бегал мальчишка-карманник, и Гермиона вдруг поняла, как велика была пропасть годов. На них с Максом, одетых в дорогие костюмы, лоточники смотрели с недобрым прищуром и все как один скалились, сжимая сигареты зубами.
— Ты все-таки договорилась об этом с Министром! — сказал Макс громким шепотом и отвлек ее от размышлений.
— Конечно. Под мою ответственность. Следи за кошельком, — добавила Гермиона. Она резко обернулась, спугнув мальчишку-карманника, и, посмотрев по сторонам, перешла дорогу. Лондон был похож на картину по номерам, где художник успел разукрасить только деревья и небо, а дома и людей оставил угольно-серыми.
— А ты не думала, каково ему будет? — спросил Макс, а потом, немного замявшись, добавил: — Ему только шестнадцать.
— Ему уже шестнадцать, Макс, и первый крестраж, если мы не вмешаемся, он создаст уже через неделю.
Макс промолчал и, может, это было к лучшему. Гермиона с отстранённым вниманием смотрела на каменную дорожку под ногами и на носки своих черных туфель: они мельком касались земли и тут же поднимались для нового шага.
Им не стоило появляться в этом районе, где и аппарировать-то негде: в каждой подворотне или тупике сидел человек или компания, которая, тут же отвлекаясь от своих занятий, слишком внимательно смотрела на ее сумочку или часы Макса.
Они завернули за угол — наконец-то там никого не было, только какая-то кошка спала на ступеньках. Гермиона тронула Макса за плечо и аппарировала.
— Он не согласится, — сказал Макс, как только они оказались на месте. Он стукнул тростью об землю, и вся его одежда мигом разгладилась от потока горячего воздуха.
— Нам придется сделать так, чтобы он согласился.
Хогсмид Гермиона почти не рассматривала. Она достала из сумочки две мантии — одну протянула Максу, другую накинула себе на плечи. Школа выглядела величественно, так, как в ее самый первый день. Не была еще разрушена башня Гриффиндора… У ворот Хогвартса их встретил удивительно молодой Дамблдор.
Он не представился и сходу сказал:
— Добрый вечер, миссис Грейнджер, мистер Перри. Я так понимаю, портал у вас на шесть вечера?
Гермиона удивленно хмыкнула. Макс бросил на нее взгляд и нахмурил брови.
— Да, профессор, — ответила она и спросила: — Я надеюсь, сегодня мы подпишем все бумаги?
Дамблдор шел так же быстро, а его подкованные ботинки стучали об каменный пол. Они почти бегом миновали портреты, лестницы, доспехи, и Гермиона, как бы ни хотела рассмотреть их поближе, успевала только поправлять юбку.
— Считаю своим долгом сообщить, что Том очень трудный подросток, — сказал Дамблдор. — Уже в одиннадцать он был таким закрытым. — Он остановился и тихо добавил, словно до этого они были знакомы: — Но вы, миссис Грейнджер, должны справиться. Я очень благодарен…
Гермиона ответила, стараясь не улыбаться от неожиданной догадки:
— Я не жду благодарности за добро: я дарю его, а не продаю.
Она поймала взгляд Макса и, указав себе на запястье, очертила знак бесконечности. Тот поднял брови. Ситуация становилась все более абсурдной, чем показалась ей изначально.
— Вы очень удачно процитировали магловского философа, но, надеюсь, — продолжил Дамблдор, — мальчик наконец-то будет спокоен за свою жизнь летом. Он из года в год просит остаться.
У Дамблдора был негромкий, но твердый голос, а руки еще не слишком постарели. Гермиона много отдала бы за возможность поговорить с ним просто так за чашкой чая, но это были просто пустые и неприятные сожаления.
— И не нашлось доброго человека из магов, который усыновил бы его? — спросил Макс. Они остановились у горгульи и, прежде чем та успела что-то сказать, Дамблдор назвал пароль и открыл дверь.
— Как видите, мистер Перри, нашлись. Вы подготовили все бумаги?
— Да, — ответила вместо него Гермиона. — И я хотела бы переговорить с Томом.
К ее огромному облегчению, Том Реддл уже подходил к кабинету. Дамблдор и Макс зашли внутрь, оставив ее на пороге. У нее была интересная догадка насчет происходящего.
— Добрый день, Том, — сказала она. Он легко склонил голову и назвал ее по имени. Она, хоть раньше и видела молодого Волдеморта только на общей фотографии выпускников, узнала его без труда. У него были прямая осанка и до того опрятная одежда, словно он специально ее заколдовывал. Том тряхнул головой и спросил:
— Скажите, а как книга может застрять во временной петле?
Не такого вопроса она ждала в их первую встречу. Тем интереснее.
— Если ты о «Ретроспекции и проспекции реальности»… — протянула она и, дождавшись вежливого кивка, продолжила: — То, вероятно, автор использовал маховик, а книгу держал в это время в руках. Другого объяснения тому, что его видели в двух местах одновременно, нет.
— И как же вы планируете заполучить книгу? — спросил Том, склонив голову к плечу. Он заметно закусил щеку, как будто стараясь скрыть свой триумф.
— Подожду, когда останется только один мистер Уэллс, — ответила Гермиона. — Думаю, придется вернуться за книгой в Британию в конце года — ведь мы же еще не знаем, когда он должен пропасть…
Том смотрел на нее так, как обычно мальчишки смотрят сквозь витрину квиддичного магазина на «Нимбус-2000». Если бы ее знания можно было достать и сложить в отдельную коробочку, то Том Реддл, скорее всего, тут же бы ее приобрел. Или украл.
— Я согласен на вашу опеку, миссис Грейнджер. И все же, за три дня я не нашел о вашей фамилии никаких упоминаний в магическом мире, — сказал он и еле заметно затаил дыхание — словно вопрос чистоты ее крови волновал его до глубины души.
— Ты и о своем прошлом мало что нашел в документах, — ответила она, толкнув дверь кабинета директора.
В кабинете директора Диппета было чисто и почти не волшебно, как в офисе. Свет из окон мягкими полосами ложился на ступеньки и паркет, а занавески надувались причудливыми пузырями. Они дежурно поздоровались, а следом вошел Том и почти сходу подписал документы. Дамблдор что-то ему тихо сказал, и Том, выдержав вежливую паузу, так же неслышно ответил.
Так прошла ее первая встреча с Томом Реддлом. Она взглянула на часы на стене и сказала, где будет ждать Тома.
Гермиона с Максом одновременно поднялись и вышли из кабинета.
— Что это было? — спросил он, от негодования почти забыв про свою хромоту.
— Это фокусы со временем, — ответила Гермиона. Они, не дождавшись Дамблдора, пошли вниз по ступенькам. — Кажется, сами того не ведая, мы попали во временную петлю. Очень интересный феномен.