От ворот Хогвартса они шли ровно до конца антиаппарационных чар, а после остановились в начале улицы, ведущей в Хогсмид. На случайных зевак и прохожих сейчас дела особо не было — переключение всегда выглядело, как перемещение порталом.
Макс набрал на пульте дату и мир, обмотал цепочку вокруг их запястий — металл неприятно холодил кожу — и нажал на кнопку. Их подхватило воздушным водоворотом, маленьким торнадо, и Гермиона мельком подумала, что то же самое чувствовала малышка Дороти, когда ее домик уносило из Канзаса. Все прекратилось так же быстро, как и началось: с легким хлопком они оказались в ее кабинете. Макс отставил трость к стене и облокотился о стол, чтобы перевести дыхание.
— После этого задания я возьму отгул, — сообщил он и отпил воды из пластиковой бутылки. Его светлые волосы липли ко лбу и щекам. — Нам же теперь надо сделать три лишних переключения.
— Мы можем выпить кофе, — предложила Гермиона. Она достала из шкафа почти такую же рубашку другого цвета и кинула на диван. Голова неприятно покалывала — к переключению нельзя привыкнуть.
— Лучше закончить сейчас. Нам нужно переодеться. Я буду в другой комнате.
Он ушел, а Гермиона нашла в шкафу очень похожую юбку. Она стянула волосы в хвост и провела ладонью по шее, чтобы хоть немного остудить боль в спине. Через четверть часа они снова стояли, сцепленные медной цепочкой.
— Крути на три дня назад, — сказала Гермиона.
В этот раз их словно окунули в холодную воду. Ощущения от переключений никогда не повторялись, и пока оставалось загадкой, от чего зависели. В пульте было столько неточностей и недостатков, что Гермиона старалась не задумываться об этом дольше пары минут в день.
— Получается, мы сами загнали себя в петлю? — спросил Макс, когда они снова оказались в Ист-Энде. В этот раз далеко идти не пришлось — в первом же переулке они нечаянно спугнули нескольких подростков-беспризорников, и, когда рядом не нашлось больше маглов, аппарировали к Хогсмиду. Там Гермиона послала Дамблдору зачарованный бумажный самолетик с предупреждением о визите.
— Это нельзя назвать петлей в нормальном ее понимании, — ответила Гермиона. — Если бы мы брали маховик, то пришлось бы потерять три дня.
— Как ты поняла?
— Дамблдор нас узнал.
Они снова оказались у ворот Хогвартса. Дамблдор представился, они представились в ответ.
— Пройдемте, — сказал он. — Мы ждали вас на три дня позже. — Гермиона задрала голову, чтобы рассмотреть потолок. Хогвартс был прекрасен в любом мире и времени. — Вы же учились в Ильверморни?
— Да, в самой лучшей школе магии в мире, — ответила Гермиона и отвернулась, чтобы скрыть улыбку.
— Не может быть! — воскликнул Дамблдор, совсем не обидевшись. — Ведь самая лучшая школа — это Хогвартс.
— Вы, похоже, здорово отстали от жизни, — сказал Макс, и Гермиона фыркнула. — Извините, профессор.
В кабинете директора Диппета ничего не поменялось: солнце, как и через три дня, освещало предметы и лица, а ветер все еще надувал причудливые пузыри из занавесок. Они с Максом сели в одинаковые кресла, сильно похожие на министерские. Дамблдор остался стоять.
— Мальчик очень талантливый, — сказал Диппет и подпер подбородок ладонью, как будто ему было сложно держать голову. — И очень переживает, что ему придется возвращаться на лето в приют.
Вскоре в дверь постучали. У Тома Реддла были все еще прямая — идеальная — осанка и безупречной опрятности внешний вид. Он улыбался немного сконфуженно, будто не знал, зачем его позвали.
Гермиона встала, чтобы пожать ему руку.
— Меня зовут Гермиона Грейнджер, — сказала она и села на место.
— Миссис Грейнджер, — начал директор Диппет, — во время своей командировки в Великобританию обратила внимание на положение маглорожденных в летние каникулы и подала прошение об их защите в Попечительский совет.
Гермиона кивнула. Она правда направила нужные документы от своего имени, но было понятно, что их вряд ли рассмотрят в ближайшие пару лет. Том встал еще прямее и сцепил руки в замок за спиной.
— Также она пожелала взять под свою опеку одного одаренного студента. Вас, мистер Реддл.
Гермиона наблюдала за лицом Тома: сначала оно выражало вежливый интерес, потом легкое — удивительная скупость эмоций! — замешательство и через пару секунд совершенно очаровательную растерянность. Ей захотелось перехватить его взгляд, но она остановила себя. Они его переиграли. Всего за три дня.
— Извините, директор, но я не совсем понимаю, — сказал Том. Он пару раз поднимал руку, чтобы поправить волосы, но каждый раз останавливался до того, как кто-то успевал заметить его волнение. Хотя Гермиона увидела это сразу — когда-то она сильно увлекалась риторикой и навсегда запомнила жесты и их значение.
— Миссис Грейнджер, — сказал Макс, доставая из старомодного портфеля бумаги, — хочет взять вас под опеку. Америка заботится о волшебниках, где бы они ни были.
Он встал, опираясь на трость, и протянул Тому руку.
— Максимилиан Перри, адвокат.
Тот машинально ее пожал.
— Если вы позволите, я поговорю с мистером Реддлом, — сказала Гермиона и встала.
Она прошла мимо него и толкнула дверь.
— Спрашивай все, что захочешь, — добавила она и посмотрела Тому в глаза. Тот выдержал ее взгляд, но заметно нахмурился, словно очень хотел что-то понять, но все не находил ответа.
— Почему бы вам не выбрать кого-то другого?
— Потому что мне нужен только ты, — ответила Гермиона, позволив себе улыбку. Она отстраненно подумала, что он, наверно, не понимал шуток и не умел веселиться.
— Я вам не нужен, — сказал Том с удивительной уверенностью. — Вам нужен прилежный, тихий и умный ребенок явно младше моего возраста. У вас же нет своих детей?
Он внимательно осмотрел ее от носков черных туфель до хвоста на голове и кивнул, словно нашел подтверждение своим словам.
— У меня есть свои дети, — ответила Гермиона со странным чувством триумфа. — Розе тринадцать, а Хьюго одиннадцать. И, Том, я выбирала не по возрасту или количеству навыков, ты мне просто понравился.
В полутемном коридоре его голубые глаза были удивительно яркими. Она на мгновение подумала, что у него будет совершенно другая жизнь, когда он согласится.
— Мне не нужна ваша опека, — сказал Том и дернул плечом. — Я всего добьюсь своими силами, миссис Грейнджер.
— Я понимаю, что ты опасаешься неизвестности, — добавила Гермиона немного тише, чем могла бы. — Это нормально. У нас — в Америке — у тебя будет намного больше возможностей и знаний. Я смогу поддерживать тебя.
— Не нуждаюсь, — повторил он.
— Ты взрослый, — просто сказала Гермиона. — И вправду одаренный, а мне искренне не хочется, чтобы ты до конца жизни работал на низкой должности или бегал хвостиком за начальством. Тем более, — она выдержала паузу и добавила: — Ты маглорожденный. Куда ты пойдёшь после школы? Разносить шерри в магловской забегаловке?
На самом деле она хотела сказать совсем другое, но ее методы никогда бы не подошли для Тома Реддла. Он дернулся, будто что-то струшивая с плечей. На лице появилась блеклая тень сомнения.
— Я не грязнокровка, — ответил Том. Гермиона заметила, как он сжал кулаки. — Моя мать была из Гонтов.
— Этому есть документальное подтверждение? — просто спросила она. Слово «грязнокровка» уже не раздражало ее лет десять.
Он промолчал.
— Грубо говоря, ты не знаешь, — сказала Гермиона и снова поправила юбку. Он шел быстро, но она быстрее. — Проведи меня в библиотеку. Нужно скопировать одну книгу.
Она показала библиотекарше официальное разрешение от министра на копирование.
— Достань «Тайны наитемнейшого искусства», — попросила она, когда они зашли в запретную секцию. Том если и удивился, то быстро взял себя в руки. Он подцепил нужную книгу одним точным движением и протянул Гермионе.