— Конечно, будет. И ты тогда убежишь к Рону Уизли из другого мира, который стал богатым и известным, — Рон поднялся, отряхнул колени и сел рядом на софу. Его рубашка, оказывается, еще и очень приятная на ощупь. Гермиона склонила голову ему на плечо. — А мы с Джорджем всю голову сломали, со вкусом чего придумать «Отвратительные шоколадки для отвратительных свиданий»…
И дальше они обсуждали самые мерзкие вкусы, которые только могли прийти в голову. Гермиона посмотрела на букет розовых бегоний на столе, на занавески, покачивающиеся от ветра, а потом — на Рона в рубашке с разноцветными драконами и расслабленно выдохнула впервые за день. Ничего больше не нужно контролировать.
***
Она прошла в его квартиру: очень чистую и маленькую, заставленную лишней мебелью. Том сидел на диване, склонившись над какой-то книгой.
— Здравствуйте, миссис Грейнджер, — сказал Том и встал, чтобы, похоже, поставить чайник. — Я, если честно, не очень разобрался, как этим всем пользоваться, — добавил он, выглянув из-за двери.
— А Макс?..
— У него дома газовая конфорка.
Его кухня окнами выходила на восток, поэтому ее заливало утреннее мягкое солнце. Гермиона объяснила ему принципы работы электрической плиты, значение каждой сенсорной кнопки — как же она терпеть их не могла! — и зачем, собственно, в душевой кабине радио.
— А почему меня не поселили где-то в магическом квартале? — спросил он, насыпая заварку в чайничек. В этот момент у него почему-то дрогнула рука, и часть заварки рассыпалась по столу.
— Твоя личность засекречена, — просто ответила Гермиона. — Пока что.
Она взмахнула палочкой и скатерть снова стала чистой. Том поджал губы.
Последнюю неделю они с Максом занимались тем, что разыскивали в третьем мире — который ужасно отличался от всего, что они видели раньше — хоть крупицу магии. О Томе она вспоминала часто, но никак не находила времени зайти.
— Макс принес учебники за шестой и седьмой курсы. Если бы не этот ваш браслет, — он потряс рукой перед собой, — то я бы сам себе все купил.
— Я тебе принесла много книг, — сказала Гермиона и начала доставать из своей безразмерной сумочки одну за другой. — Но почитаешь их немного позже — сейчас мы идем гулять.
Том поднял брови.
— Гулять?
Гермионе захотелось угостить его канареечными помадками, чтобы, наконец-то, увидеть эмоции ярче. Том не смотрел на нее, а куда-то мимо — в стену или на дверь.
— За неделю ты вышел из дома два раза в магазин, — сказала она, не стараясь его упрекнуть. Том едва заметно поменялся в лице. — Тебе шестнадцать, а не шестьдесят.
— И куда же мы идем гулять? — спросил он и сделал глоток чая. Том наконец-то посмотрел на нее — похоже, приготовился спорить. Гермиона фыркнула.
— В библиотеку, — ответила она, а Том неожиданно улыбнулся и посмотрел на нее с таким неподдельным восхищением, что захотелось улыбнуться в ответ. Он постучал пальцами по столу.
— Вы принесли мне двенадцать книг по магии, и мы еще идем в библиотеку? — спросил Том, а потом, не дождавшись ответа, сказал: — Вы точно фея-крестная.
— В магловскую библиотеку, Том.
Улыбка вмиг сползла с его лица.
— Кажется, я уже превращаюсь в тыкву, — вздохнул он и ушел обуваться.
На улице Гермиона несколько раз выдернула Тома почти что из-под машины и, кажется, поняла, почему он никуда не ходил гулять. Она как-то смотрела фильм, где человек, который просидел в тюрьме большую часть жизни, так же отскакивал от машин и смотрел на огромные, непривычно высокие здания. Гермиона взяла Тома за предплечье, когда они переходили дорогу.
— Маглы, — сказал он, еле заметно скривившись. Гермиона отпустила его руку, как только они ступили на тротуар, а Том шумно вдохнул и на короткое мгновение зажмурился. — Сейчас всегда так шумно?
Они шли по парку: Том смотрел по сторонам, а Гермиона смотрела на Тома. У него были слишком серьезное лицо и хмурый вид. Она вдруг подумала, что ему точно не помешает канареечная помадка.
В библиотеке они зашли в читальный зал — огромное помещение в два этажа. Том забавно приоткрыл рот, когда заметил компьютеры. Гермиона села за стол и сказала:
— Выбирай. Возьмем как минимум три.
— И мне нужно будет прочитать магловские книги?
— Я уверена, что ты читал их раньше, — мягко заметила Гермиона. — В детстве. Какие были твои любимые?
Том посмотрел на нее выжидающе, словно стараясь понять, что она знала из его детства. Гермиона только улыбнулась и склонила голову к плечу, почти повторяя его жест.
— В приют кто-то притащил старый журнал с «Маракотовой бездной» Артура Конан Дойла, — ответил Том, рассматривая стеллажи. Он немного наклонился в перед, чтобы прочитать имена авторов. — Тут есть его книги?
— Конечно, — сказала Гермиона. — Но, мне кажется, тебе нужно прочитать что-то другое. Один американец очень хорошо пишет ужасы.
Том подошел к нужной секции.
— Нет, подожди, к триллерам. Возьми «Ярость» Стивена Кинга. Нашел? Одно время ее запретили в Америке.
— И почему же ее запретили? — спросил Том, небрежно пролистывая страницы. Она была почему-то уверена, что ему нравились художественные книги, но он отчего-то старался это утаить.
— А ты прочитай, — ответила Гермиона. Она поднялась, залезла на четырехступенчатую стремянку и на мгновение загляделась на пыль, кружащую в полосах света. Том, скрестив руки на груди, смотрел на нее снизу с таким выражением лица, как будто никогда не видел большей глупости, чем человек на стремянке. Гермиона нагнулась и протянула ему книгу.
— «Мандарины», — прочитал Том. — Симона де Бовуар. А эта о чем?
— О фруктах, конечно, — ответила Гермиона. — Откроешь — узнаешь. Тебе столько всего предстоит прочитать, я даже немного завидую!
— А эта хорошая? — Том поднял перед собой «Книжного вора». Наверно, кто-то забыл ее на столе.
— А эту не бери, — сказала Гермиона прежде, чем Том успел ее открыть. — Две книжки про Вторую мировую уже слишком.
Он покрутил ее в руках и все-таки положил к двум другим. Гермиона спустилась со стремянки и села.
— И зачем мне магловские книжки? — спросил он. Том запрокинул голову, рассматривая потолок и второй этаж читального зала.
— Чтобы узнавать новое. Учиться. Понимать больше. Ведь ты, считай, совершенно в другом мире.
Она решила, что когда-то отведет его в магазин за новой одеждой. Роза любила все с яркими принтами и кричащими надписями, а Хьюго все всем старался подражать сестре. Том не был похож на обычного подростка — от того больше хотелось узнать, о чем он думает по вечерам и о чем из этого вспоминает утром.
— Что можно узнать из обычной художественной литературы? — спросил он и склонил голову к плечу. — Да и зачем ее читать, никакой практической пользы. Пустая трата времени.
— Разбейте цепи, сковывающие вашу мысль, и вы разобьете цепи, сковывающие ваше тело… — сказала Гермиона и улыбнулась. — Разве тебе иногда не хочется убежать от реальности?
Том выдержал ее взгляд и ответил:
— Неважно, что мне хочется. Если я хочу достичь чего-то в жизни, то мне не нужны любовные романы и прочий бред.
Ей почему-то не хотелось, чтобы он узнавал, чего уже достиг. Поэтому, наверно, она повела его в библиотеку. Она не знала, успел ли Том стать тем, с кем они сражались во Второй магической, и понять это было удручающе трудно: снимались ли вежливость и учтивость с лица подобно маске или всегда были его частью?
— Том, — позвала она, и он повернул голову в ее сторону. — В мире столько радостей, и одна из них — это художественная литература. Человек, который читает книги, проживает тысячу жизней; тот, кто не читает, проживает лишь одну.
— И кого на этот раз вы цитируете? — скучающе спросил Том и отвернулся к окну.
— Тебе же неинтересно.
Он криво улыбнулся, не отрывая взгляд от окна.