– Не могу поверить, что ты продала ее за сумму на пятьдесят тысяч выше стартовой цены, – сказала Клэр, нанизывая на шпажку оливку, когда я рассказала ей о торгах, с которых продала свою квартиру.
– Знаешь, в какой-то момент я чуть было не решила оставить ее себе, – призналась я, потягивая яблочный сок. – Я-то думала, что лондонский рынок недвижимости успокоился, но, очевидно, это не так.
– Нет, ты все сделала правильно, – глубокомысленно заявила Клэр, кладя руку на живот.
Я кивнула, понимая, что она права. Пит Кэрролл съехал через неделю после того случая в Дорси, и я так и не узнала, что стало тому причиной: то ли он устыдился, то ли испугался того, что я заявлю на него в полицию. Куда он переехал, я не знала. Даже почта как-то быстро перестала приходить на его адрес. Иногда я спрашивала себя, а существовал ли он вообще.
Кстати, я по-прежнему не могла решить, правильно ли поступила, не выдвинув против Пита обвинений после ареста Софи. Он ведь воспользовался моей уязвимостью, совершил надо мной насилие и заслуживал того, чтобы его осудили и покарали. Но после всего случившегося я, пожалуй, не вынесла бы дополнительного стресса от формальной подачи заявления о том, что он сделал, несмотря на настойчивые советы Майкла Дойла и Тома Брискоу. Собственное душевное равновесие, а отнюдь не месть или справедливое воздаяние, было для меня важнее всего. Поступила ли я правильно? Или проявила эгоизм? Не знаю, как повели бы себя другие люди при подобных обстоятельствах, но для меня это был правильный выбор, по крайней мере в тот момент. Мне нужно было перегруппироваться и стать сильнее. И продажа квартиры стала частью процесса, который должен был помочь мне забыть о случившемся и жить дальше. При этом мне нравилось думать, что когда-нибудь я все-таки разыщу Пита Кэрролла и заявлю на него, ибо я сомневалась, что в противном случае мои душевные раны полностью заживут. Я должна буду сделать это ради себя и всех остальных, кто побывал на моем месте.
– Как прошла твоя встреча с Дейвом Гилбертом? – поинтересовалась я, когда официантка принесла салат из помидоров цвета только что отчеканенных пенни.
– Он мне понравился.
– Лучший из всех солиситоров по разводу, которых я знаю. А как ведет себя Доминик?
– Переселил официантку в свою квартиру на втором этаже. Уверена, она воображала, что, подцепив босса, будет вести гламурный образ жизни. А теперь обнаружила, что там все забито его мужским барахлом.
Моя подруга горько улыбнулась. Она храбрилась, но я знала, что развод дается ей нелегко. Как оказалось, все, кто работал с Домом, были в курсе его романа с официанткой-полькой. Интрижка началась с того самого дня, как он нанял ее, и они частенько ускользали, чтобы перепихнуться по-быстрому, или наверху, или у нее дома, еще до открытия ресторана.
Что ж, по крайней мере, нас с Клэр впереди ждал круиз. Мы собирались обойти на лайнере побережья Эгейского и Адриатического морей, и мне не терпелось пройтись по фруктовым базарам Венеции, узким переулочкам Миконоса, образованным задними стенами побеленных домиков, и полюбоваться на терракотовые крыши Дубровника. Для нашего путешествия я уже приобрела дюжину сарафанов, резко отличавшихся от моего остального гардероба, кокетливых вещиц с узкими бретельками и калейдоскопом цветов и узоров. Клэр тем временем пользовалась последней возможностью устроить себе отпуск перед рождением ребенка и уже попросила меня присутствовать при родах.
– А теперь признавайся: как вчера прошло твое свидание с Джилом? – спросила я, когда мы доели заказанные нами блюда.
– Это было не свидание, – с негодованием возразила она.
– А я думала, что вы ходили в ресторан, – упрекнула я ее.
– Мы съели по бургеру в пабе, где играла группа, подражающая «The Smiths». Так что говорили мы исключительно о музыке.
– Отлично, – улыбнулась я.
– А ты в котором часу встречаешься с ним?
– В два тридцать, – ответила я, взглянув на часы. – Это всего десять минут ходьбы отсюда, правильно?
Клэр кивнула.
– Я вернусь с тобой. – Она пристально взглянула на меня. – Ты готова?
Я согласно наклонила голову. Мне понадобилось много времени, чтобы прийти к мысли о том, что неплохо было бы прибегнуть к помощи психотерапевта, дабы осмыслить все случившееся. Мне с головой хватило терапии и лекарств для лечения своего маниакально-депрессивного психоза, но кошмары и неожиданные вспышки воспоминаний сами по себе проходить не желали. Мне до сих было тяжело и неприятно находиться в закрытых пустых помещениях, и даже раздевалки в тренажерных залах временами пугали меня до икоты, если в них не было никого, кроме меня.