Над нашими головами собирались темные зловещие тучи. Резкими порывами задул ветер, поднимая белые барашки и заставляя волны накатываться на прибрежную гальку с резким шорохом, похожим на стук трещотки на хвосте у гремучей змеи.
– Надвигается буря, – заметил он, и мы ускорили шаг.
Миновав ворота, мы вернулись в усадьбу Дорси-Хаус. У самой воды стоял дощатый сарай с черными стенами, украшенный выцветшими оранжевыми спасательными буйками и синими канатами.
– Что это? – спросила я, когда он поднял кирпич и извлек из-под него ключ.
– Старый устричный сарай. Я люблю ночевать здесь, когда приезжаю в Дорси.
– В большом доме тебе одиноко? – улыбнулась я. – Вот что бывает, когда богачи покупают дома, которые оказываются слишком огромными даже для них.
– Мне нравится слушать шум прибоя и разводить костер на берегу.
– Что ж, причина достаточно веская. – Я улыбнулась, когда Мартин отпер дверь и жестом пригласил меня внутрь.
Обстановка внутри была скудной: стол и стул, дровяная печка и железная кровать, застеленная наподобие дивана.
Мартин взял растопку, достал из железного ведра несколько номеров «Файненшл таймс», скомкал их и развел огонь. Мне нравилось наблюдать за ним. За тем, как он присел у огня подобно первобытному человеку, такой сосредоточенный, за его мускулистыми руками, гладкими и загорелыми. Порез на костяшках придавал ему слегка свирепый вид.
– Отличное место, – прошептала я, глядя, как занимается в печке огонь. С каждым треском поленьев в хижине становилось все теплее и светлее.
– Давай останемся здесь на ночь, – предложил он, посмотрев на меня.
– У меня же с собой ничего нет, – рассмеялась я, вспомнив, что даже не надела лифчик.
По жестяной крыше забарабанили капли дождя.
– У нас может не оказаться иного выхода, – улыбнулся он.
– Остров будет отрезан от суши? – спросила я, ужасаясь и восторгаясь одновременно.
– Скорее всего.
Мы оба сняли пальто, и на мгновение в сарае повисло неловкое молчание.
– Прости меня, пожалуйста.
– Не лги мне больше, – прошептала я, пытаясь не думать о собственном обмане. Я ведь знала, что он встречался с Донной в Челси вечером в понедельник, потому что следила за ними.
В сарае по-прежнему царил ледяной холод, и я чувствовала, как напряглись мои соски под тонкой футболкой. Мартин взял с кровати матрас и бросил его на пол перед огнем. Он шагнул ко мне, и мы начали целоваться. Когда он через голову стянул с меня футболку, я застонала от желания.
Закрыв глаза, я прислушалась к вою ветра и резким крикам бакланов над головой. Он скользнул пальцами по изгибам моего позвоночника. Я расстегнула «молнию» на джинсах и стряхнула их с себя, опустившись на матрас, чтобы увидеть, как он раздевается.
Он шагнул ко мне, и я приняла его в рот. Он держал меня за голову, его жесткие волосы царапали мне лицо, а я глубоко вдыхала его запах, запах пота, мускуса и секса, пробуя его на вкус, влажный, кислый и теплый.
– Ложись на спину, – сказал Мартин, выходя из меня.
Я улыбнулась и опустилась на матрас, а он сел на меня сверху.
– Ты хочешь, чтобы остров оказался отрезан от всего мира?
Голос его звучал негромко и хрипло, он предвкушал, что сейчас произойдет.
Я кивнула в знак согласия и раздвинула ноги.
У печки лежала смотанная в клубок веревка. Он взял ее, завел мне руки за голову и крепко стянул их веревкой, после чего привязал к спинке кровати, а потом приблизил свое лицо к моему, так что я ощутила тепло его дыхания на своих губах. Я чувствовала себя пленницей, как если бы принадлежала ему, а он владел мною. В тот момент мне больше ничего и не хотелось.
– Сегодня ночью светит луна, а значит, удача может улыбнуться тебе. Пожалуй, тебе не удастся сбежать, – прошептал он мне на ухо, и по моему телу пробежала дрожь, то ли от холода, то ли от страха. Я не знала, от чего именно, и мне не было до этого никакого дела.
Я оказалась в открытом море, вынырнув из глубин своего естества, и могла думать и беспокоиться только о нем.
Негромко застонав от удовольствия, я отдалась ощущениям, когда он заскользил губами по моей груди и животу, все ниже, пока его язык не оказался внутри меня, лаская скользкий бутон. И вскоре я кончила, выгибая спину, пытаясь оторвать от пола связанные руки. Я не чувствовала ни острого жжения веревки, впившейся мне в кожу, ни того, как он целовал меня, вознося на вершину сбывшегося желания.
Я закричала, и крик мой смешался с воем ветра и шумом дождя. Выйдя из меня, он улыбнулся и принялся развязывать мне руки.
Дыша часто и неглубоко, я старалась успокоиться, а он лежал где-то в пространстве, но рядом со мной.