Отведя глаза, я постаралась собраться с мыслями. Оказалось, что я нервничаю, но так бывало со мной всегда, когда я в первый раз встречалась с очередным клиентом. При этом я вполне отдавала себе отчет в том, что стремлюсь угодить тем, кто платит мне гонорар, и что в общении с людьми, считавшими себя круче и умнее меня, я испытываю определенную неловкость.
– Полагаю, ты прочла материалы дела, – сказал Дэвид. – Мартин выступает в роли ответчика. Я рекомендовал ему тебя в качестве ведущего адвоката.
– Значит, это вы будете сражаться за меня в суде, – сказал Мартин, глядя прямо на меня.
– Уверена, что Дэвид объяснил вам: никто не хочет обращаться в суд, – ответила я и отпила глоток кофе.
– За исключением адвокатов, – не полез за словом в карман Мартин.
Я знала правила игры и оказывалась в подобном положении достаточно часто, чтобы не обижаться. Клиенты в делах о семейных спорах всегда раздражены и подавлены, даже – хотя правильнее будет сказать «особенно» – при общении со своими юридическими советниками, так что первые встречи нередко проходят в напряженной и неприязненной атмосфере. Я пожалела о том, что он сидит прямо напротив меня, – я ненавидела подобную конфигурацию, предпочитая напоминать людям, что все мы на одной стороне.
– Собственно говоря, я вхожу в организацию под названием «Урегулирование». Мы практикуем бесконфликтный подход к брачным спорам, по возможности избегаем слушаний в суде и продвигаем обоюдовыгодные юридические решения.
– Обоюдовыгодные юридические решения, – медленно повторил он.
Я подумала, не насмехается ли он надо мной, произнося заумные юридические формулировки. Но он, несомненно, оценивал меня. Женщину. Северянку. Не достигшую ранга королевского адвоката.
Подавшись вперед, он в упор взглянул на меня.
– Я не хочу создавать ненужные трудности, мисс Дей. Я – разумный человек; я желаю, чтобы процесс был настолько справедливым, насколько это возможно, но при этом я не могу умыть руки и позволить своей жене забрать все, что она пожелает.
– Боюсь, что определять «справедливость» данного процесса будете не вы и не миссис Джой, – осторожно заметила я. – Для этого у нас есть суды, судьи, прецедентное право… – Я решила сменить тактику. – Мы знаем ее исходную позицию? – Некоторые детали дела были мне уже известны; вчера вечером я провела два часа, разбираясь в них. Но всегда лучше услышать их из первых уст.
– Моя жена хочет получить половину всего: домов, денег, бизнеса… Плюс долю в будущих прибылях.
– Чем вы занимаетесь? – тут же осведомилась я.
– Я возглавляю арбитражный фонд конвертируемых ценных бумаг.
Я кивнула с умным видом, словно понимала, что это такое.
– Мы торгуем аномалиями рынка.
– То есть вы – биржевой спекулянт?
– Это называется «финансовые вложения».
– И это успешный бизнес?
– Да. Очень.
Я вдруг вспомнила Вивьен Мак-Кензи и ее слова. О мужчинах и их непробиваемой самоуверенности, которая заставляет их не сомневаться в том, что они – хозяева жизни.
– У нас всего тридцать сотрудников, но дело это крайне выгодное. Я организовал компанию вместе со своим партнером Алексом Коулом. Мне принадлежат шестьдесят процентов нашего предприятия, он владеет остальным. Акции нашего предприятия составляют мой основной актив. Но она предпочитает акциям ликвидную наличность.
– Когда вы открыли свое дело? – поинтересовалась я, записывая его объяснения.
– Пятнадцать лет назад.
– То есть до своей женитьбы, – пробормотала я. Согласно материалам дела, они были женаты одиннадцать лет.
– Пожалуй, нам лучше перейти к форме Е, – предложил Дэвид Гилберт.
Я кивнула, поскольку уже видела финансовые документы и самого Мартина, и его супруги. Его отчетность, например, ничем не отличалась от дюжин других деклараций состоятельных людей, изучать которые мне довелось на протяжении последних лет. Разбросанная по миру собственность, автомобили, предметы искусства и счета в зарубежных банках.
Я стала просматривать отчетность, представленную его женой, ведя пальцем вниз по странице.
Донна Джой, особа тридцати четырех лет от роду, адрес в Челси, демонстрировала большие расходы и невысокий личный доход, что, впрочем, характерно для женщины в ее положении.
В документе было множество страниц, но я наметанным глазом выхватывала самые важные детали.
– «Ежегодные расходы на ленч: 24 тысячи фунтов», – пробормотала я вслух.