Я протянула ему руку и, когда его пальцы сомкнулись вокруг моих, вдруг поняла, что тоже буду ждать возможности увидеться с ним снова.
Глава третья
Мне нравилось возвращаться домой на автобусе, но совсем не потому, что я страдала клаустрофобией и ненавидела метро. Автобус номер 19 шел из Блумсбери и довозил меня до Ислингтона. Откровенно говоря, это был не самый быстрый способ добираться до работы и обратно, но я неизменно предпочитала именно этот маршрут. Я любила прогуляться по Флит-стрит и Кингсуэй до автобусной остановки, чтобы проветрить мозги, проходить мимо красных телефонных будок у Олд-Бейли и церкви Святого Климента Датского, особенно когда ее печальные колокола вызванивали старинную колыбельную «Апельсины и лимоны». Сев же в автобус, я принималась наслаждаться видами и звуками города. Впервые приехав в столицу, я могла целыми днями кататься на автобусе 19-го маршрута, прижавшись лицом к стеклу и глядя, как мимо проплывает город: Сэдлерс-Уэллс[3], перемигивающийся огоньками «Ритц», фешенебельные бутики на Слоун-стрит, а потом вниз по Чейнуок и мосту Баттерси-Бридж. Передо мной представала дистиллированная версия того, что мог предложить город, и все по цене единого проездного билета «Трэвелкард». Это был Лондон моей детской мечты.
Опустившись на сиденье и вытирая кончиками пальцев влагу со стекла, я мельком подумала, а не стоило ли мне приложить чуточку больше усилий и отпраздновать свой день рождения по-настоящему. Даже Дэвид Гилберт, трудоголик, какого свет не видывал, полагал, что я возьму выходной, чтобы погулять и повеселиться. Но я не видела причины нарушать свой еженедельный распорядок только из-за того, что стала на год старше. Одним из недостатков моей работы всегда была нехватка времени на личную жизнь. Вокруг Темпла имелось множество пабов, как и людей, с которыми можно пропустить стаканчик, но я всегда придерживалась той точки зрения, что, если хочешь сделать свою работу хорошо, ради нее приходится чем-то жертвовать.
Достав из сумочки мобильный телефон, я позвонила в китайский ресторан по соседству, торгующий едой на вынос. Поскольку сделать выбор между говядиной со свежим базиликом и курицей с соусом из желтых бобов я не смогла, то заказала и то, и другое, присовокупив к ним клецки в тесте и рагу по-китайски. Какого черта? В конце концов, сегодня у меня день рождения.
Сделав заказ, я мысленно вернулась к своему разговору с Вив Мак-Кензи насчет подачи заявления на получение шелковой мантии, после чего спросила себя: что принесет мне, Франсин Дей, звание королевского адвоката?
Вообще-то, каких-либо значительных перемен в моей жизни за прошедшие пять лет не случилось. Я жила в той же самой квартире на непритязательной окраине Ислингтона с тех самых пор, как мне исполнилось тридцать, и жизнь моя текла по размеренному распорядку. Я ходила в тренажерный зал два раза в неделю в одни и те же дни, а каждый август брала отпуск на десять дней, который проводила в Италии. Два скоротечных романа лишь усугубили мое долгое одиночество. С друзьями я виделась куда реже, чем должна была. Даже мелкие события в моей жизни происходили со знакомой регулярностью. По пути на работу я пила один и тот же кофе в «Старбаксе», а газету «Биг иссью» покупала у одного и того же румына, торгующего прессой у входа на станцию метро «Холлборн». Какая-то часть меня была вполне довольна этой привычной рутиной и не видела ровным счетом никакой необходимости менять сложившееся положение вещей.
Вглядываясь в капли воды на холодном стекле, я сообразила, что мы выехали на Сент-Пол-роуд. Отпихнув храпящего соседа, я выскочила из автобуса и остальной путь к своей квартире проделала по дороге, спускающейся в Дальстон.
Подойдя ближе, я увидела фару подъехавшего и остановившегося скутера службы доставки. Застонав от отчаяния, я бросилась бежать, но тротуар был мокрым. Поскользнувшись и едва устояв на ногах, я выругалась себе под нос и остановилась, роясь в сумочке в поисках кошелька. Билеты и обертки от конфет посыпались на землю, словно лепестки цветков, которые сдуло с дерева шальным порывом ветра. Наклонившись, я принялась подбирать разбросанные вещи, но скутер не стал меня дожидаться и вновь растворился в темноте.
Запыхавшись, я добрела наконец до своей входной двери. В дверном проеме виднелась чья-то фигура, державшая в руках белый пакет с ручками, полный картонных упаковок.
– Ты должна мне двадцать три фунта, – сообщил мне сосед Пит Кэрролл, аспирант Имперского колледжа Лондона, проживавший в квартире подо мной последние полтора года.
– Ты дал ему на чай? – поморщилась я.