В палатке Мойра, извинившись, вышла. Рэймонд наблюдал за тем, как она уходит.
— Ты, должно быть, действительно ей подходишь, если она позволила тебе подарить ей бархатные платья. От меня она бы ничего не взяла.
— Это вещи моей матери.
— Не обижайся. Я не говорю о том, что ты купил ее. Если бы несколько платьев — это было все, что ей нужно… Мойра — гордая женщина на все сто процентов. Должно быть, это настоящая любовь, если она поступается своей гордостью.
Она поступилась своей гордостью. Мойра ходила по лагерю, как будто то, что она живет с человеком, который не является ее мужем, совершенно не позорило ее. Она решила для себя, что этот отрезок времени и это место существуют за пределами нормального мира и его правил. Аддис негодовал при виде случайных неодобрительных взглядов, бросаемых ей вслед, и слыша напоминания аббата о наказании за ее грехи.
— Я думал, что ты из-за этого не приедешь. Рэймонд пожал плечами.
— Она всегда говорила мне, что считает меня своим братом. Я не знаю, какие слова, сказанные когда-либо женщиной мужчине, могут быть более удручающими, чем эти. И я подозреваю, что она поклялась никогда не быть такой, как мать. Если она так изменилась с тобой, то я решил, что, возможно, это к лучшему. Леди Матильда предпочтет, естественно, своих собственных детей, когда они появятся. Для Брайана хорошо, что в твоем доме есть любящая тебя Мойра.
— Она не изменилась. Она намеревается вернуться в Лондон, когда я закончу здесь все свои дела.
Рэймонд удивленно посмотрел на него.
— С любой другой женщиной я бы сказал, что это просто разговоры. А ты позволишь это?
— Вряд ли мне удастся лишить ее свободы.
Такая мысль никогда не приходила ему в голову. Рэймонд усмехнулся.
— Сделай ей ребенка, и она забудет весь этот вздор. Господь знает, как сильно он старался, отчасти ради того, чтобы иметь весомый аргумент при разговоре с ней.
Он чувствовал, что Мойра тоже на это надеялась, как будто ребенок станет олицетворением их союза. Тогда их любовь будет иметь продолжение, и будет жить долго, даже если они разойдутся навсегда. Когда у нее начались месячные на прошлой неделе, он молча разделил ее разочарование. Воины долго не говорят о женщинах, и Рэймонд перешел к обсуждению вопросов стратегии, разработанной Аддисом. Но все то время, пока он радовался встрече со своим старым другом, часть его души находилась в лагере вместе с ней. Он твердо знал, чем она будет заниматься, как и то, чем будет занят он. Они оба с опасением ждали приближения момента, ведущего его к победе — победе, которую они страстно желали и перед которой трепетали.
На следующее утро Мойра подождала, пока он оденется и выйдет из палатки, а затем уже сама встала с постели. Ночь была сладкой и трогательной, несколько часов блаженной близости, когда они обнимали друг друга и разговаривали. Он рассказал ей о своих планах на следующие несколько дней, но сама тема не имела особого значения, главное заключалось в том, что они делились своим теплом и разговаривали. Она подозревала, что таким способом ее любимый пытался сгладить напряженность, которая возникла после приезда сначала Рэймонда, а затем и Томаса Уэйка. Вчера как прошлое, так и будущее вторглись в их «настоящее».
Прошлой ночью несколько раз она видела в глазах рыцаря то выражение, которое все чаще появлялось у него за прошедшие дни. Оно содержало вопрос, который он не решался задать, и на который она бы ему не ответила. Ты действительно уедешь и положишь всему конец?
Ее сознание все еще настаивало на разумном решении, но сердце вело беспощадную битву против здравого смысла. Сейчас она заставила себя просто забыть об ожидаемом расставании, чтобы его тень не затуманила счастье, которое оба они испытывали в этот момент. Приезд Томаса Уэйка напомнил ей, что очень скоро наступит момент, когда ее решимость будет подвергнута испытанию. Она не сомневалась, что это будет точный момент времени, когда станет очевидно, должна ли она покинуть его или продолжать идти вместе с ним.
Она надела простое шерстяное платье и накидку, позавтракала хлебом и сыром. Вчера вечером Аддис настоял на том, чтобы она поужинала вместе с ним и остальными, но Мойра чувствовала, что любая женская компания, а тем более ее присутствие было неуместным. Сегодня она попытается не попадаться никому на глаза и использовать эту возможность, чтобы сделать то, что она давно запланировала.
Она взяла корзину и остановилась около повозки с припасами, чтобы набрать кувшин вина, а затем направилась к загону, где держали скот. Конюх, заметив ее, подошел, и Мойра объяснила, что ей требовалось. Ко времени, когда солнце полностью взошло, она уже находилась в пути в небольшой повозке, запряженной ослом, направляясь к дороге, ведущей к аббатству.
Дорога к тому месту, куда она направлялась, заняла большую часть утра, так как войско Аддиса разбило лагерь в самых южных пределах владений аббатства. Мойра приехала в деревню Уитли как раз, когда люди пришли с полей, чтобы пообедать.
Лукас Рив вышел на порог, когда услышал приближение ее повозки. Приятное удивление загорелось в его глазах.
— Джоан, женщина лорда приехала! — он привязал поводья к столбу и помог ей спуститься. — Как раз к обеду, Мойра. Заходи и расскажи, как поживает сэр Аддис.
Мойра выставила вино и заняла почетное место за их скромным столом, но ела она немного: так, чтобы двое детей Лукаса не пострадали от ее неожиданного визита. Когда они узнали, что она провела последние месяцы в Лондоне, они забросали ее вопросами о тамошних важных событиях.
— Ну, мне кажется, что сейчас, когда король со своими друзьями оказался не у дел, эти земли достанутся господину, которому предназначались Господом, — Лукас удовлетворенно улыбнулся.
— Королевский совет вернул поместье Аддиса, но Саймон не признал это решение, — объяснила Мойра.
— В это я могу поверить. Он живет как граф, качая соки из людей и земли, лишь бы увеличить свои богатства. Если он вернет Барроуборо, то снова станет бедным рыцарем, останется ни с чем. И если будут покараны те свиньи, которые присоединились к Деспенсеру на задворках королевства, то ему, конечно, лучше прятаться за своими стенами.
— Это объясняет вести, которые мы получаем из других деревень, — сказал старший сын, — что Саймон призывает всех, кто несет воинскую повинность. Должно быть, готовится к осаде.
Их глаза обратились к Мойре в ожидании комментария.
— Это не секрет, что Аддис придет, — сказала она. — Он обещал Саймону, что сделает это.
— Да, но вопрос — когда, — с задумчивой усмешкой произнес Лукас. — И если ты здесь сейчас сидишь, мне становится интересно, где сейчас сидит лорд.
Это и являлось причиной, по которой она приехала сюда, и Мойра тщательно подбирала свои слова.
— Не в Барроуборо, но уже достаточно близко. Информация взбудоражила их.
— Слава Богу! — воскликнул Лукас. — Достаточно ли он привел войск? Его дед построил здесь адскую крепость.
— Аддис говорит, что с такими крепостями, как Барроуборо, войск никогда не будет достаточно.
— Скажи нам, где он, и каждый человек, способный нести дубину, пойдет к нему. Я служил пикинером во время шотландских войн и могу делать то же самое сейчас, несмотря на мои седые волосы. Проклятье, ему следовало призвать нас!
— Он не станет подвергать вас риску. Если лорд проиграет, то вы будете отданы на милость Саймону.
— Мы лучше умрем как мужчины, чем потихоньку сдохнем от голода. Черт побери, да завтра мы все можем умереть от лихорадки! Весть о падении короля пришла неделю назад, и люди жаждут довести дело до конца и расправиться с этим ублюдком в его логове. Направь нас к сэру Аддису, и к утру сотни людей, готовых разнести те стены голыми руками, будут уже в пути.
— Я не могу. Если эта новость разойдется по домам, то Саймон непременно услышит ее, а Аддис хочет сделать ему сюрприз. Но когда он придет, вы об этом узнаете, и если весточку разослать по всем селениям…
— Будет сделано, Мойра. Возможно, мы не принесем много пользы, шелуша стены и тому подобное, но каждая пара рук может оказать помощь, и лишняя тысяча человек, заполнивших поле битвы, внушит Саймону страх Господний, что само по себе уже стоящее предприятие. Любой крестьянин, несущий таран, освободит профессионального воина для атаки на стены.