Его чувства стали понемногу приходить в относительный порядок, тело — просыпаться, восстанавливая свою целостность. Новые ощущения струйкой стали заполнять образовавшуюся пустоту. Он прищурил глаза и вгляделся в дорогу, по которой она, должно быть, поехала.
Ожесточенная ярость внезапно вспыхнула в нем, как молния, бьющая в землю. Ни единого слова. Ни единого знака. Проклятье, она должна была попрощаться! Они оба должны были сделать это. Даже если Мойра подумала, что он будет отговаривать ее, она должна была дать ему шанс сделать это. Она что, думала, что это касается только ее жизни, ее будущего и ее выбора?
Он цеплялся за злость, так как знал, что это единственный плот, спасающий его в бушующем море. Раньше ему уже доводилось ощущать такое оцепенение. Совсем недавно, в Барроуборо. Один раз — в балтийских землях. Давно, во снах, в воспоминаниях от которых осталось только путешествие в отчаяние. Не буйное море, а чарующе спокойное, теплое и гостеприимное, с маленькими водоворотами. Такими успокаивающими, что они могут убаюкать человека в вечный сон.
Он вспомнил, какой видел ее утром, прежде чем выйти из палатки. Она казалась спокойной и безмятежной, со светлой кожей, укрытой густыми ниспадавшими волосами каштанового цвета. Она пошевелилась, заметила его и подняла мягкую руку, которую он поцеловал…
Это было последнее прикосновение к ней, последний взгляд! У него было право знать все! Прошлой ночью, когда они проводили с Мойрой, как оказалось, последние часы, ей следовало сказать ему об этом, тогда бы он говорил о чем-то значащем.
Он окинул взором сотни людей, расположившихся перед ним. Аддис опасался этой битвы, потому что победа означала потерю Мойры, но сейчас его обуяло страстное желание завершить начатое дело. Он разнесет в клочья эти стены, если это понадобится для победы. Он сядет в кресло отца и заявит о данных ему с рождения правах. Он возьмет власть в свои руки и покажет свою мощь!
А затем, когда он выполнит свой долг, он найдет ее.
Рыцарь решительно спустился вниз к лагерю и поднял несколько человек на поиски Мойры, а еще часть послал в аббатство. Безнадежно, конечно, но он удостоверится, что она не вернется. Охваченный разочарованием и досадой, он ходил по лагерю, сообщая рыцарям и свите, что они выступают в путь завтра утром. По мере своего движения он заставлял войско в том же темпе суетиться в приготовлениях.
Злость держалась в нем до самого вечера, даже когда он сидел рядом с Рэймондом у костра возле своей палатки. Его старый друг был достаточно умен, чтобы не комментировать отсутствие Мойры и изменение его настроения. Они говорили о делах и планах на утро, пока Рэймонд не ушел.
Аддис остался у костра. Он не входил в палатку весь день, не хотел делать этого и сейчас. В ней осталась одежда, благоухающая ее ароматом, и другие предметы, напоминающие о ней. Если он увидит и дотронется до этих остатков ее присутствия, то может выпустить плот из своих рук.
Невдалеке послышались какое-то неясное волнение и шум, медленно спускающийся вниз с холма. Как маленький вихрь, он ворвался в лагерь и стал быстро извиваться между палатками и кострами. Аддис наблюдал за его движением, оторвавшись на секунду от своих мыслей. Когда шум приблизился, он материализовался в Ричарда и Маленького Джона, тянувших какого-то запыхавшегося крестьянина.
— Еще одного поймали, — торжественно заявил Ричард, бросая человека на землю. — Должно быть, у Саймона заканчиваются шпионы, если он уже стал использовать своих вилланов. Не стал отвечать на наши вопросы. Сказал, что он крепостной Барроуборо и будет говорить только с тобой.
Человек осматривался по сторонам, широко раскрыв глаза, пока его пристальный взгляд в конце концов не остановился на Аддисе. Это был молодой парень, почти совсем юноша, и Аддису он показался знакомым. К его удивлению, шпион медленно подполз к нему и встал на колени.
— Я не от Саймона, мой господин. Я Геральд, сын Лукаса, из деревни Уитли.
— Я помню тебя. Что ты здесь делаешь?
— Ищу тебя и твою армию. Этот ответ совсем не радовал.
— Как ты узнал о том, что войско здесь?
— Я не знал, милорд. То есть знал, но неточно. Она сказала, что это неподалеку и мы узнаем месторасположение, когда вы выступите против Саймона. Я это обдумал и решил, что вы находитесь на юге от Уитли, если бы мы знали об этом с самого начала…
Он застыл, когда сумбурные слова крестьянина обрели для него смысл.
— Она?!
— Да. Женщина по имени Мойра, — Геральд просунул руку под свой жакет и вытянул кусок ткани.
Аддис развернул его на своих коленях. Покрывало! Одно из ее наголовных покрывал. Остатки злости утонули в чувстве облегчения и страхе.
— Где она?
— Вот почему я отправился на ваши поиски, милорд. Она была в деревне, когда внезапно появился Оуэн. Он узнал ее и забрал. Моего отца тоже…
Аддис поднялся и пошел в темноту, хотя Геральд еще не закончил. Он прижал покрывало к своему лицу и вдохнул еле слышный аромат ее волос. Она не ушла, а только поехала навестить деревню, откуда это все началось.
И Оуэн нашел ее там. Мойра находилась у Саймона, а она знает месторасположение войск. Он может пытать ее, чтобы узнать эту информацию, если предположит, что она ею владеет.
Абсолютная радость вспенилась в нем, смешалась с искренним чувством вины, вызванным тем, что он так быстро составил ошибочное мнение о ней, и с потрясшим душу ужасом от сознания того, что она в опасности.
Аддис взглянул Ричарда.
— Как долго отсюда добираться до Барроуборо? Только воинам. Повозки и снаряжение могут следовать за нами. Если мы сделаем марш-бросок?
— Около пяти часов.
Он посмотрел на небеса. Ночь была темной из-за туч, но они расступились, чтобы показать светящийся полный диск луны.
— Тогда до рассвета, если мы побыстрее тронемся в путь.
— Конечно же, перед рассветом. Не думаете же вы делать марш-бросок ночью?
— Я действительно так думаю. Оповестите всех. Я хочу, чтобы все были готовы как можно быстрее. Мы не будем ждать завтрашнего утра. Мы идем сейчас, и мы возьмем с собой лишь то, что нам нужно.
— Надвигается дождь, и даже если он не пойдет, в темноте мы можем потерять половину людей!
— Луна вышла. Света нам будет достаточно. Ричард был близок к вспышке гнева.
— Облака могут снова закрыть луну в одно мгновение!
Этого не произойдет, — он с улыбкой повернулся в сторону своего ошеломленного сенешаля. — Она будет светить нам всю ночь. Она должна мне эту небольшую услугу.
Глава 21
Мойра стояла на коленях в Солнечной комнате, как молящаяся. Взбешенный Саймон ходил вокруг нее.
— Он все еще в Лондоне, — снова повторила она. Слова, слетевшие с распухших губ, походили на бормотание.
Это, по-видимому, вывело его из себя. Саймон кинул многозначительный взгляд на Оуэна, и она инстинктивно сжалась. Рыцарь размахнулся, и очередная пощечина обрушилась на ее лицо. От силы нанесенного удара она потеряла равновесие.
В следующий раз это будет кулак, а не ладонь. Они потратили долгие часы, пытаясь выбить информацию из Лукаса, в то время как она наблюдала за экзекуцией. Она уже готова была все рассказать, лишь бы избавить его от страданий, но глаза старосты умоляли ее хранить молчание.
Они унесли его бесчувственное тело и затем принялись за нее.
— Она знает, где он, — решительно сказал Оуэн. Ему явно нравилось мучить. Нездоровый блеск появлялся в его глазах каждый раз, когда он принимался за свое гнусное дело.
— Она была его шлюхой в Лондоне, и если она здесь, то приехала с ним.
— Нет, — возразила она, борясь с отчаянным ужасом, который убеждал ее пасть ниц, чтобы над ней смилостивились. — Он пресытился мной, и я направилась обратно в Дарвентон, к себе домой. Я остановилась в деревне, чтобы найти приют до утра, вот и все.
Новый удар с треском опустился на ее лицо. Боль пронзила ее голову, она почувствовала, как потекла кровь.
Сколько еще до рассвета? Если она выдержит достаточно долго, то, возможно, Саймону не удастся застать Аддиса врасплох. Войско в аббатстве значительно превосходит силы Саймона, оно расположено, благодаря его предусмотрительности, на возвышенности, но любое войско может быть разбито гораздо меньшим числом противника, если он нападет внезапно.