Я обнаружила, что он избегает попыток общения, если считает, что у него ничего не получится.
Днем я отвела его поплавать, затем уложила на шезлонг у бассейна, накрыла полотенцем и попросила охрану присмотреть за ним, пока я переодеваюсь.
Когда я вернулась, он крепко спал, и Джови — член службы безопасности Рафаэля — подошел ко мне. Он говорит на ломаном английском, и я убеждена, что он принял меня за испанку с моей оливковой кожей и темными волосами. Когда я сказала ему, что говорю только по-английски, он засмеялся, пока я бессвязно рассказывала о том, какая здесь красивая территория и как мне нравится запах фрезий, окружающих внутренний дворик. Его отозвал другой охранник, прежде чем он вернулся с сиреневой фрезией, которую засунул мне в волосы. Весь этот разговор был немного неудобным, и мое лицо залилось жаром, когда я приняла сладкий жест, прежде чем сказать ему, что мне лучше начать прибирать беспорядок оставленный Оливером.
Складывая рисунки один на другой, я чувствую на себе взгляд Джови, и впервые с тех пор, как я здесь, его пристальный взгляд вызывает у меня дискомфорт.
Каким бы мрачным и развратным ни был Рафаэль, я доверяю ему и хоть он и продолжает командовать.
И все же от взгляда Джови у меня мурашки по коже. Он откровенно пялится, и это вызывает дискомфорт во всем моем теле. Другой мужчина говорит с ним по-испански, и я не обращаю внимания на их смех, когда на меня накатывает волна тошноты, и мне хочется убежать подальше от них.
Из-за напряжения в воздухе я встаю и поворачиваюсь лицом к двери патио. Рафаэль заслоняет вход, и все голоса вокруг нас затихают. Его темные глаза угрожающе устремлены на меня. Я не пропускаю тяжелые круги под ними, показывающие, насколько он измотан, но, тем не менее, его мафиозный образ на месте. Он с достоинством носит свою безупречно элегантную черную одежду.
Его руки сжимают дверной косяк, и кажется, что паутина растягивается при каждом движении. Он зловещий, смертоносный, а то, как раздуваются его ноздри и злобно блестят глаза, заставляет мое сердце замереть и отступить на шаг.
Снова начинается болтовня, и Рафаэля игнорируют, как будто его здесь и нет , а наши взгляды по-прежнему прикованы друг к другу. Моя кровь кипит от неуверенности, затем, как будто что-то ударило его, он вздрагивает и шагает ко мне. Я резко вздыхаю от напряжения. Он выхватывает цветок из моих волос, бросает его на землю и топчется по нему. Мой рот открывается от его детского поведения, затем он отворачивается от меня.
Глаза Рафаэля, словно лазеры, устремляются на Джови. Я сглатываю комок в горле и наблюдаю, застыв на месте.
— Ты! — Он указывает на Джови, пугая его, затем в мгновение ока подходит к нему, заводит руку за спину и достает пистолет. Рафаэль, не теряя времени, выпускает пулю в голову Джови, кровь разбрызгивается, когда его тело с тяжелым стуком падает на пол.
Из меня вырывается пронзительный крик, и кажется, что ноги вот-вот подкосятся.
Он застрелил его.
Джови мертв.
Я повторяю это снова и снова в своей голове, как будто пытаясь понять.
Черт возьми, он мертв.
— Папа! — кричит Оливер, его голос полон ужаса.
— Блять! — ревет Рафаэль, поднимая голову к небу, закрывает глаза и дергает себя за волосы. — Блять! — повторяет он, на этот раз громче.
Необходимо действовать. Я бросаюсь к Оливеру, мое сердце колотится так сильно, что закладывает уши. Подхватываю его на руки, Оливер прижимается ко мне, я кладу ладонь ему на щеку, прижимая голову к своей груди, и выскальзываю через дверь, подальше от крови, покрывающей внутренний дворик.
Мои глаза горят от непролитых слез, когда я мчусь через дом и поднимаюсь по лестнице. Оливер рыдает у меня на груди, и я нежно успокаиваю его.
— Все в порядке, малыш. Все будет хорошо. Я здесь. — Глажу его по голове и толкаю дверь спальни.
— Все в порядке, маленький. Все в порядке. — Я не уверена, кого пытаюсь убедить больше, его или себя, но продолжаю повторять это, сидя на краю его кровати и укачивая у себя на коленях.
— Папа. — Он всхлипывает.
Я искренне не уверена в том, что он видел или слышал, но меня охватывает потребность убедить Оливера в том, что его отец не плохой человек.
— С папой все в порядке, Оливер. Папа охраняет тебя.
Он поднимает голову и смотрит на меня, его темные глаза встречаются с моими, и кажется, что он спрашивает, насколько правдивы мои слова. Я опускаю эту мысль.
— Все нормально. Мы в безопасности. — Провожу пальцем по его щеке, затем вытираю слезы. — Мы в безопасности, малыш.
Я качаю его на руках, всем сердцем надеясь, что мы в безопасности.
— В безопасности, — шепчет он, а его глаза борются со сном.
— Ты в безопасности, мой маленький.
— Я бы никогда не причинил тебе вреда.
Чувствуя на себе взгляд, я поднимаю глаза и встречаюсь с Рафаэлем. Он стоит в дверном проеме, как бы охраняя его и не давая мне уйти, и при этом меня охватывает беспокойство.
Он держит меня в плену? Могу ли я уйти?
У меня пересыхает во рту.
Поднимая Оливера, я укладываю его в кровать и накрываю одеялом, а затем наклоняюсь к его волосам и целую макушку головы.
Затем я поворачиваюсь с притворной уверенностью и стараюсь не показывать облегчения, которое испытываю, когда Рафаэль отходит в сторону, пропуская меня. Я иду к своей спальне, он следует за мной. От мужчины волнами исходит жар, и внутри меня нарастает нервозность от того, что я собираюсь сделать.