И снова ремень летит по воздуху, ударяя ее по заднице с такой силой, что остается малиновый рубец.
— Папочкина куколка так хорошо справляется, — воркую я, гладя рукой ее покрасневший земной шар. Она вскрикивает от моего прикосновения, затем я отступаю и шлепаю ее по коже, на этот раз сильнее.
ШЛЕПОК.
Она кричит, но не пытается меня остановить, и тот факт, что она наслаждается, делает меня еще тверже.
— Папочкина маленькая шлюшка. Тебя нужно наказать, маленькая куколка.
ШЛЕПОК.
— М-мне очень жаль, — бормочет она сквозь слезы.
На нее обрушивается еще один удар, и тело Элли подпрыгивает. Затем, когда я снова поднимаю ремень и смотрю на свою маленькую куколку, замечаю, что кожа слегка травмирована , я бросаю ремень, как горячий кирпич. Возможно, мне нравится наказывать ее, но я не допущу, чтобы она ненавидела меня за то, что я слишком сильно давил, как бы мне ни хотелось снова ощутить вкус ее крови на своем языке.
Она пытается свернуться калачиком на столе, но я, не теряя времени, откидываю ее волосы набок. Испуганные глаза встречаются с моими, и на этот раз я обращаюсь с ней по-другому. Поворачиваю ее, поднимаю на стол, не обращая внимание на ее вздрагивание от того, что нежная задница соприкасается со столом.
— Положи ноги на стол.
Она бесконтрольно всхлипывает, но делает, как я прошу, вызывая во мне вспыхивающее возбуждение, отчаянно пытающееся вырваться через мой член.
Я стою на коленях на полу, мое лицо находится на уровне ее киски, и аромат окутывает меня.
— Она опухла, детка.
Я наблюдаю, затем нежно глажу ее покрасневшую пухлую плоть. Мой палец скользит по ее киске, покрываясь влажным слоем, что заставляет мой рот проливать слюну от моего творения.
— Я знаю. — Ее всхлип превращается в тяжелое дыхание, а мои губы кривятся от внезапной перемены в реакции на меня.
— Хочешь, чтобы папочка поцеловал, куколка?
Ее дыхание сбивается, из нее вырывается легкое мычание.
— Д-да, пожалуйста, папочка.
— Хорошая девочка.
Приблизившись, я вдыхаю аромат ее киски, затем, пристально глядя, провожу языком по скользким складкам. У меня слюнки текут от ее вкуса. Это захватывающе, всепоглощающе и чертовски вкусно.
Облизывая, я жадно впитываю ее сок, втягивая его в маленькую дырочку. Она извивается подо мной, а пальцы Элли запутываются в моих волосах. Я провожу зубами по ее чувствительной щелке, такая реакция доставляет удовольствие, когда я довожу ее до исступления, задница моей куколки приподнимается над столом, чтобы встретиться с моим лицом при каждом прикосновении моего языка.
— Покажи мне свои сиськи, куколка. Я хочу увидеть, как ты играешь со своими маленькими сосками, пока я лижу свою маленькую девочку.
Ее пальцы тянут бюстгальтер, она вынимает свою маленькую грудь из кружевной ткани. Затем я наблюдаю с той позиции, когда втягиваю в рот клитор, а она играет с затвердевшими кончиками своих розовых сосков. Они прекрасны, это самые лучшие соски, которые я когда-либо видел, они идеальны.
— Я... Мне нравится, когда ты меня лижешь, папочка, — бессмысленно выдыхает она.
Ее слова — афродизиак для моей души. Я трусь щетиной, побуждая ее быстрее прижаться ко мне.
— Тебе больше нравится, когда папочка тебя целует? — Осыпаю ее нежную кожу нежными поцелуями.
— Да. Да папочка. Не останавливайся. — Провожу языком вокруг ее дырочки, затем возвращаюсь к клитору, уделяя ему особое внимание, когда он набухает на моем языка.
— О Боже. О Боже, папочка.
Ее бедра подпрыгивают, она стонет от удовольствия, а губы раздвигаются, когда Элли кричит от оргазма, заливая мой язык.
Господи, у моей куколки божественный вкус.
Глава 17
Элли
Мое сердце колотится так громко, что, клянусь, кажется, оно вот-вот взорвется. Наблюдая за тем, как Рафаэль нежно целует мою набухшую киску после того, как устроил ад моей заднице, я растерялась, но стыдливо умоляю о большем. Этот мужчина - настоящий вихрь эмоций, в один момент, наполненный взрывным гневом, а в другой - нежной привязанностью, и я изо всех сил пытаюсь понять его сложную личность.
В нем есть нечто большее, чем тот холодный и безжалостный образ, который он представляет миру, и я не могу решить, притворяется ли он специально, чтобы скрыть свою истинную сущность, или он действительно такой. Что-то внутри меня подсказывает мне не давить на него, я взволнована, но боюсь раскрыть его истинную натуру. Не разочаруюсь ли я?
Качаю головой, не желая в подобное верить. Он может быть опасным и непредсказуемым, но я знаю, что под маской он способен любить, не произнося этого вслух.
Рафаэль расстегивает молнию на брюках и, прежде чем я успеваю возразить, прижимает свой толстый член к моей киске и входит в меня с такой силой, что я падаю обратно на стол.
Крик боли пронзает меня, потому что я все еще невероятно чувствительна и все болит после вчерашней ночи, когда он лишил меня девственности. Он заполняет меня по самую рукоятку, выходит и врывается в меня снова и снова.
— Блять, вот так, маленькая куколка, — стонет он, — прими большой папочкин член в свою маленькую киску.
Стол двигается под его сильными толчками, и его стоны наполняют комнату. Я лежу на столе, не в силах пошевелиться, пока он использует меня, как тряпичную куклу. Когда он щиплет мои маленькие соски, моя спина выгибается над столом, и я сжимаюсь вокруг него.
— Блять, да, маленькая куколка — рычит он, когда сперма заливает мою киску.