Я изо всех сил стараюсь сохранять самообладание, медленно откидываюсь на спинку стула и бросаю салфетку на стол.
— Знаешь, Никита, не останавливайся. Однажды Рафаэлю настопиздит тебя терпеть. Когда-нибудь Оливер поймет, какая ты сука. И когда это время настанет, я буду рядом, чтобы утешить их обоих. Прямо как сейчас. Спокойной ночи.
Я поднимаю голову и направляюсь к двери.
— Единственная, кто будет отвергнут, - ты. Будь осторожна, малышка. Папочка не всегда будет рядом, чтобы спасти тебя, но мамочка всегда рядом.
Ее угрожающий смех эхом разносится по коридору, когда я мчусь наверх к своему маленькому мужчине.
В ее словах чувствуется угроза. Угроза, которая так плотно обхватывает мое сердце, что кажется, будто его душат.
В животе заныло, когда я присела рядом с Оливером и погладила его по волосам. Он всегда будет защищать своего сына, даже если это будет означать защиту от меня и наших отношений.
Ее слова звучат у меня в голове, и одинокая слезинка скатывается по моей щеке.
Ты и ребенок станете изгоями. Любовница и бастард. Общество возненавидит тебя и этого ребенка. Но Оливер возненавидит тебя больше всех.
Когда нежная рука касается моей щеки, а его тихий голос наполняет мои уши, я понимаю, что нахожусь именно там, где хочу быть.
— Эл, не плачь. — я наклоняюсь и беру его очаровательные щеки в ладони. — Я люблю тебя, малыш.
Его улыбка заполняет пустоту в моем сердце.
Хотя бы на мгновение.
Глава 35
Рафаэль
Ужин с женой, любовницей и сыном — новый вид ада. Никита проявляла такое неуважение к Элли, что у меня закипала кровь. Она поплатится, но наказывать эту женщину нужно иначе. Я не могу прикоснуться к ней физически, и она это прекрасно знает. Может, если я отрежу её от очередных любовников, она поймет урок.
Когда Кай позвонил и сказал, что «Обливион» горит, я срочно помчался на место происшествия.
Я отвлекся от реальности.
— Кто-нибудь есть внутри? — я пристально смотрю на один из своих самых прибыльных клубов, который все еще пылает, пока пожарные пытаются его потушить, а полицейские заполонили периметр.
Кай пожимает плечами.
— Пара танцовщиц и клиенты в приватных комнатах. Охрана вывела их. — он тяжело вздыхает. — Но они еще не вышли.
Я киваю.
— Ты связался с Рокко?
Он качает головой, опуская ее, а раздражение разливается по моим венам при мысли о том, где сейчас, вероятно, находится мой младший брат, пока я разгребаю этот хаос.
— Он в безопасности, — добавляет Кай, и меня пронзает чувство вины. Черт, я даже не подумал о том, что он может быть не в порядке, но знаю, что мой младший брат может о себе позаботиться.
— У тебя есть записи с камер? — Челюсть Кая напрягается, и я понимаю, что то, что он скажет, разозлит меня еще больше.
— На первый взгляд, все записи стерты.
Я запрокидываю голову, издавая саркастический смех. Конечно, блять, стерли. Кто-то издевается над нами. Глубоко вздохнув, я достаю телефон из кармана куртки и нажимаю кнопку вызова.
— Оуэн на связи. Рафаэль Марино, вижу, твой клуб охвачен пламенем.
Я выпрямляюсь, осознавая, что он уже в курсе того, в какой ситуации я оказался. Его хриплый смешок доносится через трубку. Затем я слышу его шаги и звук закрывающейся двери, а в голове крутятся мысли о том, кто такой этот Оуэн Стивенс и его компания STORM Enterprise.
— Тебе нужна моя помощь.
Я чувствую его улыбку сквозь проклятый телефон, и от этого у меня застывает кровь и тело напрягается от раздражения.
— Мне нужны ответы.
— Тогда ты обратился по адресу.
Не знаю, сколько, блять, времени прошло, когда я наконец приехал домой, но уже рассвело. Слишком поздно, чтобы ложиться спать, и слишком рано, для начала дня.
Вместо этого я направляюсь наверх, и когда дверь моей старой спальни открывается, я останавливаюсь в удивлении. Никита стоит, прислонившись к дверному косяку. Ее почти обнаженная грудь выпирает из-под красного кружевного белья, и я так сильно сжимаю зубы, что удивительно, как они не треснули.
У меня нет времени на этот дерьмо.
Все, чего я хочу, - принять душ, чтобы смыть с тела запах дыма, и забраться в постель к своей маленькой куколке, но очевидно, что у нее на меня другие планы. Планы, на которые я не намерен отвечать взаимностью.
Тремя быстрыми шагами я загоняю ее в спальню, и по тому, как она улыбается, я понимаю, что она либо не осознает опасности, в которой оказалась, либо ей плевать. Каждый из вариантов для нее смертельно опасен.
Я сжимаю ей горло, пока ее глаза расширяются от страха.
— Не знаю, что, черт побери, ты еще делаешь в моем доме, Никита. Но тебе, блять, здесь не рады.
Она облизывает губы, ее красная помада, безупречный макияж и уложенные волосы — признаки того, что она давно не спит и, без сомнения, выжидала моего прихода.
— Я-я... — я прерываю ее, усиливая хватку и покачав головой.
— Если ты еще хоть раз проявишь такое гребаное неуважение к моей девочке, я тебя так порежу, что ни один мужчина не посмотрит на тебя дважды.
Это привлекает ее внимание, судя по стону, который срывается с ее губ под моим прикосновением. Она всегда была тщеславной и отчаянно хотела быть светской львицей.
— Кивни и скажи, что понимаешь.