Затем он прижимается своим лбом к моему. Пот покрывает его, но именно блеск в его глазах приковывает мое внимание, удерживает меня в плену.
— Ты, блять, моя, куколка, — шепчет он с нежностью, и я обнимаю его, зная, что перемена может произойти в любой момент.
Потом он отстраняется быстрее, чем мне хотелось бы, но привычное использование моего прозвища заставляет меня перевернуться на матрасе с болью в груди, от которой всхлип застревает в горле. Я никогда не знала, как сильно я его любила, пока не перестала его слышать.
Ночами, когда я плакала в одиночестве, я жаждала услышать его голос, чтобы меня называли маленькой куколкой.
— Тише, маленькая куколка. Папочка рядом.
Толстая головка его члена размазывает сперму по моей заднице, и я вздрагиваю от осознания.
— Ш-ш-ш, дай папочке насытиться. — я попыталась отодвинуться от него, но он опустился на колени и схватил меня за волосы. Он прижал мое лицо к простыням, подмяв меня под себя, и вошел в мою задницу, на этот раз не давая мне возможности доставить себе удовольствие.
Его колени впиваются в матрас, а он ебет меня, как дикий зверь, и его тяжелое дыхание наполняет комнату.
— В тебе так чертовски хорошо. — толчок. — Я так дико скучал по тебе. — он ходит глубже, и боль, скрытая за его словами, проявляется в его действиях. Толчки резкие и жесткие, но я принимаю каждый из них, потому что заслуживаю этого, и даю ему то, что он хочет, потому что знаю, как сильно я его обидела.
— Мне жаль, папочка. — толчки становятся еще быстрее. — Прости меня. Я буду хорошей девочкой, обещаю.
— Боже, да. — с каждым толчком он проникает все глубже, заставляя меня вздрагивать. — Прости, — хнычу я, когда он заставляет меня содрогаться от удовольствия
— Бля-я-ять, — хрипит он, замирая и заливая мою задницу спермой.
Он падает на спину, и его тяжелое дыхание наполняет мои уши.
— Ты никогда больше не покинешь меня. Поняла меня?
Мое сердце сжимается от его слов, но не потому, что мне страшно или грустно, а потому, что я больше никогда не хочу быть вдали от него.
Я там, где мне и место, с моим папочкой.
Глава 43
Рафаэль
Элли молчит, пока я усаживаю ее на сиденье позади себя, Хадсон крепко спит в своей переноске рядом с ней, завернувшись в маленькое синее одеяло.
Я проигнорировал все ее ворчания по поводу того, что она хотела упаковать вещи, решив оставить все позади, в то время как, без ее ведома, я позвонил домой и сообщил Каю, чтобы он поручил Розалите купить все, что ее душе угодно, для еще одного малыша, и чтобы Оливер тоже выбрал что-нибудь.
— А как насчет всей моей одежды? — Я смотрю в зеркало заднего вида на ее надутые губы.
Я издеваюсь.
— У тебя почти ничего не было. Ничего из этого не стоит сохранять.
— Некоторые из тех комбинезонов Хадсона мне нравились. — Тот факт, что она ведет себя так капризно из-за этой чертовой одежды, меня бесит, а то, что она проводила время с Хадсоном без меня, бесит меня еще больше.
Я хлопаю ладонью по рулю.
— Тогда я куплю чертов новый, который нам обоим нравится.
Она глотает.
— Ты прав. Мне жаль. Как поживает Оливер?
Голос дрожит при имени моего сына, и я не могу найти в себе силы пожалеть ее. Она оставила моего маленького мальчика без единственной матери, которую он знал, и мне пришлось солгать сыну и сказать ему, что она в отпуске, надеясь, что каникулы будут короткими, а не чертовыми месяцами и с ней вернется младший брат.
— Он тебя ненавидит, — плюю я, выплескивая на нее свои собственные чувства.
Ее громкие рыдания наполняют внедорожник, и мое тело переполняет острая потребность успокоить ее. Ебать!
Я прочищаю горло.
— Он не ненавидит тебя.
Она всхлипывает и вытирает глаза, но слезы текут гуще и быстрее, я ненавижу себя за ее боль.
— Ему было грустно, что ты уехала в отпуск без него.
Я многозначительно смотрю на нее, и Элли кивает.
— Мне было так больно расставаться с ним, Рафаэль.
Моя челюсть напрягается, и я стреляю в ответ.
— И все же ты это сделала.
—Мне жаль. Мне очень жаль.
Ее слова вызывают волну возбуждения члена, но я стряхиваю ее, включаю музыку и игнорирую сдавленные рыдания, когда она прижимает ноги к груди и зарывается в них головой.
Теперь у меня снова есть семья, и никто не отнимет ее у меня.
Элли
Кажется, что поездка длилась целую вечность, хотя прошло всего несколько часов. Хадсон проспал всю поездку, и когда мы подъезжаем к особняку, меня охватывает теплое чувство.
Дом.
Я от волнения закусываю губу, думая о том, чтобы снова увидеть Оливера, но не могу игнорировать мурашки в животе, когда дело касается Никиты. Это не та жизнь, которой я хочу жить, но это все для меня.
Они все.
У меня нет другого выбора, кроме как принять то, что говорит мне Рафаэль, и я могу только надеяться, что что-то изменится, и я стану больше, чем просто матерью его ребенка и интрижкой на стороне.
Рафаэль захлопывает дверь, и прежде чем моя рука сжимает дверную ручку, он уже открывает и поднимает меня на руки, как раненое животное.
Я оглядываюсь через плечо и вижу, как Кай следует за мной с Хадсоном в своей переноске.
Он ведет нас прямо наверх, в мою спальню. Как только мы входим, ощущение и комфорт комнаты окутывают меня, как теплое одеяло, и все же что-то в ней особенное. Рафаэль усаживает меня, стоя перед дверью чулана, затем открывает ее, позволяя мне заглянуть внутрь.