— Плачь из-за папочки.
Шлепок.
Она плачет, когда моя ладонь оставляет еще один отпечаток на ее заднице.
Шлепок.
Мой член подпрыгивает от покраснения, покрывающего ее мягкие булочки.
Шлепок.
— Плачь, пока папочка тебя шлепает. Наказывает тебя за то, что ты оставила его.
Шлепок.
Моя ладонь горит, а ее задница светится, затем я грубо вхожу в нее. Она падает вперед, а я прижимаюсь к шее, удерживая на месте и безжалостно трахая ее. Мягкие стенки сжимаются вокруг меня, и я сжимаю зубы от ее власти надо мной. Меня злит то, как она может так быстро довести меня до оргазма и так быстро потерять контроль.
— Тебе есть что сказать папочке, куколка?
— Я-я…
Снова шлепаю ее по заднице, и она рыдает, без сопротивления царапая руками кафельный пол.
— Мне жаль.
— Ты собираешься быть папочкиной хорошей девочкой?
— Да. Я твоя, папочка.
Из-за ее слов мои яйца сжимаются, а голова откидывается назад, когда я закрываю глаза и поддаюсь ощущению блаженства, охватывающему мое тело. Я двигаюсь внутри нее, мои бедра двигаются медленнее, по мере того как сперма заполняет ее лоно, покрывая стенки.
Затем я выхожу, чтобы посмотреть, как моя сперма вытекает из нее, и раздражение наполняет мою кровь.
Стою, в голове мелькает грязная мысль: надо мне смыть с себя кукольные грехи, и как лучше сделать это, как не в моем тепле.
— Раздвинь мне свою задницу, маленькая куколка.
— Ч-что ты собираешься делать?
— Папочка собирается почистить тебя для него. Я собираюсь смыть твои грехи, маленькая куколка.
Сдавленные рыдания вырываются из ее горла, но она делает, как я прошу, и снова становится на колени, а затем раздвигает для меня свои ягодицы. От этого зрелища мой член подпрыгнул по стойке смирно, поэтому мне нужно действовать быстро, прежде чем то, что я собираюсь сделать, станет практически невозможным.
Нависая над ней, я направляю свой член на ее задницу, открываю мочевой пузырь, и моя моча брызжет на ее дырку, смывая ее проступки и наши ошибки, стирая все запятнанные воспоминания.
— О боже, — выдыхает она, и я понимаю, что моя маленькая куколка заходит в тупик из-за унизительного поступка. Мой член напрягается, и я хриплю, потому что мне становится все труднее пописать.
Он струится по ее набухшей киске, и мои глаза закатываются от унизительного удовольствия.
— Повернись, черт возьми, и покажи мне, что у меня есть.
Она поворачивается на коленях и смотрит на меня большими карими глазами, которые поглотили мои кошмары о том, что я, возможно, никогда больше ее не увижу.
Она кладет руки на бедра, и я облизываю губы. Она полностью в моей власти и никогда больше меня не покинет. Наконец-то в моем распоряжении есть все, что я когда-либо хотел, и теперь мне нужно, чтобы она почувствовала мою собственность.
— Выгни спину, детка.
Ее брови хмурятся, но она подчиняется, открывая мне прекрасный вид на окровавленную «Папочкину собственность. Мою», покрывающая ее грудь. Я направляю на нее свой член, а затем мочусь. Мои полные похоти глаза перебегают от ее невинного лица к выпуклым сиськам, отмечая ее сочное тело как мое, купаясь в моем существовании.
Ее соски выступают наружу, а от пузырьков молока у меня потекли слюнки. Я направляю на них свой член и пытаюсь сдержать рычание, застрявшее у меня в горле.
Моча, смешанная с струйкой молока и размазанной кровью, создает мощную смесь, которую я собираюсь изучить позже.
А пока я просто наслаждаюсь великолепием.
Когда поток прекращается, я отступаю, и мое тело расслабляется от осознания того, что она снова моя.
— А теперь очисти меня.
Холодок разливается по ее телу, но моя куколка делает, как я прошу. Она хватает меня за бедра, и ее дыхание обволакивает меня. Пока я сжимаю свой член, ее маленький язычок высовывается и слизывает капли мочи, стекающие по моему члену. Она кружит по моим яйцам и следует по линии толстых вен, идущих к голове, затем погружает язык в щель, заставляя меня ворчать от ее внимания к деталям, в то время как она сосет головку, расточая ее с таким же голодом.
— Хорошая куколка, — хвалю я, кладя руку ей на голову и гладя ее шелковистые локоны.
Ее глаза мерцают, и острая боль пронзает мою грудь при осознании того, что у нее в глазах красивые маленькие золотые крапинки. Как я не увидел этого раньше?
Когда она так красиво подчиняется, я смотрю ей в глаза, ее вина и сожаление плывут в них настолько сильно, что я чувствую боль в груди, от которой мне хочется успокоить и простить ее, но могу ли я сделать это так легко? Когда она разрушила мой мир и украла у меня сына.
Она падает на колени в поражении, словно слыша мои мысли, поэтому я отталкиваю их и включаю воду. Я наношу на ее кожу гель для душа и смываю все, что касалось ее, не принадлежа мне.
Я осыпаю ее похвалами, мою волосы и нежно ухаживаю за ними, надеясь, что мои прикосновения принесут ей столько же комфорта, сколько она приносит мне.
— Никогда больше, куколка.
— Обещаю, папочка, — шепчет она, прежде чем обнять меня за шею. — Больше никогда.
Глава 45
Элли
Рафаэль сидит на стуле в углу комнаты и смотрит, как я кормлю Хадсона. Его глаза впились в меня, уверена, что он все еще злится, и я не виню его, но тоже злюсь. Я поймана в ловушку жизни, которую хочу, но как человек, которым не хочу быть.