— Дети в порядке. Я держу их в безопасности в своей машине, их окружает охрана, — сообщает мне Кай, затем прикладывает руку к уху, внимательно слушая того, кто говорит. — Тело обнаружено во внутреннем дворике. Описание: Кендал, ножевое ранение в грудь.
Глаза Рокко расширяются.
— Дерьмо. Ты думаешь? — Он машет рукой в сторону моей девочки, и я скрежетаю зубами, когда парамедики трясут ее маленькое тело, заставляя меня поморщиться от того, насколько хрупкой она выглядит. Желчь заливает желудок, и у меня нет другого выбора, кроме как отвернуться, не в силах ясно мыслить, пока они над ней работают.
— Мне нужны записи с камер наблюдения. Я хочу знать, что, черт возьми, произошло на этой кухне и какого черта Кендал делала у меня дома.
— У нее есть доступ? — спрашивает Рокко, его взгляд переключается с моего на Кая.
Я вздрагиваю, зная, что никогда не отменял его, затем провожу рукой по подбородку, желая признать свою фатальную ошибку. Это может дорого стоить мне и нашим сыновьям. Боль пронзает мою грудь.
— У нее был доступ, — признаю я с поражением.
— Если у нее был доступ… — Кай оставляет комментарий открытым.
— У нее была свобода действий, я понимаю. Я позволил ей причинить вред моей семье. — Моя губа дрожит. — Я их подвел. — В моем тоне чувствуется опустошение.
— Я не это имел в виду, — заявляет он.
— Да? Но именно это произошло. — выкрикиваю я, раздраженный тем, что Кай пытается меня успокоить.
Я оглядываюсь через плечо.
— Шок на счет три...
Я закрываю глаза и провожу обратный отсчет вместе с ними.
— Один.
Я никогда не был религиозным человеком, как бы бабушка ни пыталась склонить меня к католической религии, но я молюсь Богу, на которого не имею права.
— Два.
Боже, пожалуйста.
— Три.
Глава 50
Рафаэль
Хадсон не хочет успокаиваться. Ему не нравится соска на бутылочке. Ему нравится быть привязанным к своей маме, чувствовать ее тепло и ровное биение ее сердца, когда она кормит грудью с искренним восхищением в глазах.
Оливер снова начал с трудом говорить. Доктор говорит, что это из-за травмы, но мы знаем правду. Это из-за того, что Элли пропала.
Мы потерялись, плывя от одного дня к другому, пока я не оказался здесь.
Через две недели после событий, которые потрясли мой мир до глубины души, мой отец позвал меня к себе в подвал.
Женщина, на которой меня заставили жениться, моя жена, хнычет в соплях и моче, привязанная к стулу. Женщина, которая помогла организовать гибель моей семьи за счет моей девочки. Кай неустанно работал вместе с Оскаром О'Коннеллом, и после моих угроз расправы над его семьей и напоминания о вмешательстве его племянника в поиски Элли и Хадсона, он наконец уступил. Не прошло и двадцати четырех часов, и вот она.
Мой отец стоит за ее спиной, как мститель, заявляющий о своих правах.
— Кендал передавала полиции информацию о наших складских поставках. — Грубый голос моего отца эхом отдается от стен подвала, и я киваю в ответ на его слова, уже зная о ее причастности, благодаря Рокко. — Мы должны были доверять ей.
Все, что я могу сделать, это кивнуть в ответ на разочарование отца.
Затем он дергает Никиту за волосы назад, заставляя ее посмотреть на меня.
— Рафаэль! Рафаэль, ты обещал, что никогда не причинишь мне вреда, — ноет она. — Если ты сделаешь это, ты причинишь вред Оливеру. — Я вздрагиваю, услышав имя сына на ее ядовитом языке.
Когда мы обнаружили, что Никита помогает своей сводной сестре Кендал избавиться от Элли, чтобы Кендал приблизилась ко мне, она получила выгоду, вернувшись в мою семью. Текстовые сообщения между ними содержали обещания постоянного потока денег и фальшивые документы об опеке. Она никогда не отдала бы мне Оливера и хранила молчание до тех пор, пока ей не появился случай этим воспользоваться.
Мой кулак дергается от наложенных мне швов, когда я разбил стеклянный стол, обнаружив, что коварная сука нас обманула.
Я беру пистолет из-за спины, и она задыхается, когда ее тело трясется от страха, который я внушаю ей. Моя рука дрожит, когда я поднимаю пистолет.
— Подумай об Оливере, Рафаэль. Он вырастет и возненавидит тебя. Зная, что ты убил его мать, он никогда тебя не простит.
Господи, как бы мне хотелось, чтобы она заткнулась. Мне хотелось бы заглушить шум ее слов, пронзающих меня, как нож, пронзивший Кендал, когда моя девочка так храбро пыталась защитить наших сыновей. Ее слова ранили меня, и она, черт возьми, это знает.
Я разминаю шею, отчаянно пытаясь снять нарастающее напряжение, в то время как тревога охватывает меня из-за возможных последствий. Нет ничего, чего бы я хотел больше всего в мире, чем защищать свою семью, чтобы мои сыновья смотрели на меня с гордостью в глазах. Но какой ценой? Чтобы обидеть моего старшего, когда он узнает извращенную правду?
— Он узнает. Оливер узнает и возненавидит тебя за это.
— Рафаэль. — Строгий голос отца отводит мой взгляд от нее.
Он поглаживает подбородок, как будто глубоко задумавшись, затем многозначительно смотрит на меня, интенсивность его взгляда настолько глубока, что на мгновение он крадет воздух из моих легких.
— Рафаэль, иногда нам приходится терпеть боль, чтобы спасти наших детей от последствий. Иногда мы рискуем причинить вред нашим сыновьям, чтобы защитить их. Но что мы делаем, так это берем на себя эту боль, и это позволяет нам оставаться рядом с ними. Ты понимаешь?