Важность этого заключается в том, что Ли все больше и больше превращался в безупречный, безупречный символ, в котором реальный человек быстро затмевался сверкающим мраморным изображением. Это произошло не по вине Ли: у него было слишком много скромности (и здравого смысла), чтобы взять на себя мантию совершенства. Мифический Ли южной истории со временем стал человеком, который никогда не совершал ошибок и не имел недостатков: не только идеальным джентльменом, но и идеальным воином. Таким образом, вина за Малверн-Хилл была переложена на Джексона; вина за Геттисберг была возложена на Лонгстрита, или, по крайней мере, на Лонгстрита, Стюарта и Юэлла; а неприязнь Ли к институту рабства получила большее распространение, чем его пессимизм по поводу будущего развития бывших рабов и освобожденных. То, что Ли был человеком, что он иногда совершал ошибки, даже серьезные, что его глубоко искренние взгляды на расу не соответствуют современным стандартам или даже стандартам некоторых просвещенных северян его собственного времени, не должно вызывать сомнений. Ли ничего не теряет от того, что его изображают слабохарактерным человеком. Его сильными сторонами были мужество, чувство долга, религиозная вера, военный гений, постоянное стремление поступать правильно, естественная и инстинктивная вежливость - он без колебаний пожимал руку чернокожему или преклонял колени в молитве - но он не стремился к святости; более того, эта идея показалась бы ему кощунственной, и он был бы потрясен тем, что после его смерти его возвели в разряд светских святых.
После недели комфортного проживания в доме миссис Кок - без сомнения, вскоре была найдена замена ушедшему дворецкому - Ли переехали в Дервент, небольшой четырехкомнатный "дом арендатора". Глубоко в лесу, это было одинокое место, разочаровавшее миссис Ли и девочек, которым оно показалось "тесным" и плохо обставленным. Как обычно, Ли был вынужден играть роль "болельщика", усердно работая "для поддержания семейного духа", и не обращая внимания на то, что его младшая дочь Милдред описывала как "мелкие испытания убогой службы, готовки, маркетинга - уродливый, убого построенный маленький дом с обычным окружением [и] провинциальным обществом". Для Ли было достаточно того, что он вернулся к своей семье после четырех лет жизни в палатке, что у него была возможность восстановить силы после постоянного стресса, связанного с высоким начальством, и что он иногда ездил на "Тревеллере" в ближайший магазин, где было достаточно свежих овощей; но ничто из этого не могло успокоить Агнес и Милдред, которые были сильно напуганы, когда Агнес заболела брюшным тифом. Затем, по еще одному счастливому совпадению, Мэри Кьюстис посетила вечеринку в Стонтоне, где пожаловалась, что "жители Юга предлагают моему отцу все, кроме работы, и это единственное, что он готов принять из их рук".
Из всех дочерей Ли Мэри Кьюстис была самой смелой и откровенной. Ее слова подслушал другой гость, полковник Боливар Кристиан из Лексингтона, штат Вирджиния, попечитель Вашингтонского колледжа - учебного заведения, которому Джордж Вашингтон оставил часть акций своего канала. Во время войны колледж лишился студентов и был разграблен федеральными войсками (которые также сожгли большую часть расположенного неподалеку Виргинского военного института), и сейчас он находился в процессе поиска нового президента, чье имя и репутация могли бы привлечь студентов и пожертвования. Полковник Кристиан упомянул отзыв Мэри Кьюстис о Ли на следующем собрании попечителей; они решили отправить своего ректора, судью Брокенброу, лично в Дервент, чтобы предложить Ли должность президента, и в знак доброй воли единогласно проголосовали за избрание Ли на этот пост. Ли без особого энтузиазма размышлял над книгой о своих кампаниях и не предупреждал о визите Брокенброу, пока судья, высокий, громоздкий мужчина, не появился в дверях и не попросил о встрече. Внешний вид Брокенброу являл собой наглядный пример нищеты, в которую были ввергнуты жители Лексингтона, как и многих других южных городов. Для поездки ему пришлось одолжить приличный костюм, а также деньги на его приобретение. Однако то, чего ему не хватало в мирских благах, он компенсировал своей силой убеждения и очевидной искренностью. Он также не приехал с пустыми руками. Он принес письмо, в котором предлагал Ли зарплату в размере 1500 долларов в год, а также долю в оплате обучения, дом и сад. Ли не был незнаком с Вашингтонским колледжем - его отец был в числе тех, кто убеждал Джорджа Вашингтона подарить часть акций своего канала этому учебному заведению, - и идея стать президентом колледжа не показалась бы непостижимой для человека, который когда-то был успешным суперинтендантом Военной академии США.