— Чико, — она выронила из рук фотографию, — и вот этот тоже, он написал, что мы пожалеем о дне, когда родились. — Она положила на стол фото Декса.
— Я не могу посадить их без улик — к сожалению, таков закон. Вы могли бы узнать дом, в который вас привезли?
— Он не в Девоне, а гораздо дальше.
— Это, должно быть, Оксшотт, — сказала я. — Это же Серрей, так говорила Офелия. О, вот и она.
Офелия вошла в гостиную, одетая в меховое пальто. Она была ярко накрашена, вокруг глаз поблескивали серебристые тени, казалось, взгляд ее лучился звездным светом. Инспектор почтительно встал, но когда она увидела его, то разочарованно вздохнула:
— Я вернусь поздно, не запирайте дверь на нижний замок.
Она уже собралась уходить, но Фой остановил ее:
— Погодите минуту, мисс Бинг, у вашей семьи серьезные проблемы, вы можете тоже попасть в весьма неприятное положение, не уходите из дома — рядом могут быть опасные люди.
— Ну так арестуйте их! — Офелия вызывающе посмотрела на инспектора. — Это же ваша работа.
— На данный момент у меня нет такой возможности.
— А это уже ваши проблемы. — Офелия усмехнулась. — Спасибо за предупреждение. Я ухожу.
Инспектор шагнул вперед и загородил дверной проем. Мне вдруг показалось, что он гораздо сильнее, чем можно было предположить на первый взгляд, и выглядел он как человек, с которым лучше не вступать в напрасные споры.
— Не делайте глупостей, — коротко велел он ей, — у меня нет никакого желания через два часа смотреть на ваш труп, выловленный из реки. Подумайте, как отвратительно будете выглядеть, если больше ничего вас не может убедить. В морге и так полно работы.
Офелия уставилась на него в полной растерянности, но тут же снова приняла беззаботный вид — ей даже удалось выдержать его суровый взгляд.
— Знаете, жизнь все равно рано или поздно кончается… — В гневе она сняла и швырнула на пол пальто. Только тогда он отошел от двери и пропустил ее. Я услышала, как простучали по лестнице ее шаги. Она, видимо, возвратилась в свою комнату.
Если Фой и гордился своей победой, то виду не подал.
— Чико требует свою одежду не случайно, значит, в карманах что-то было. Мне нужно поговорить с вашим садовником.
— Лавди не очень любит отвечать на вопросы, — поспешила я предупредить инспектора, боясь, что он несколько неправильно воспримет нашего странного друга, — он немножечко необычный человек.
— Не беспокойтесь, мне случалось иметь дело с разными людьми. — Инспектор положил сигару на край пепельницы. Я уже привыкла к этому загадочному курительному ритуалу, сопровождавшему его интенсивные размышления. Теперь он сосредоточился на предстоящем разговоре, вынул из кармана блокнот и карандаш.
— Благодарю вас за любезность, мистер Лавди, я инспектор полиции Фой…
— Я знаю, кто вы есть. Я все читал в листках, которые принесли вчера вечером. — Хотя Лавди родился и вырос в лондонском Ист-Энде, по его акценту можно было предположить, что он провел полжизни среди шотландских гор или вересковых пустошей Уэльса.
— О!.. — Инспектор улыбнулся то ли насмешливо, то ли с симпатией. — Ну, тогда, мистер Лавди, я уверен, вы еще не забыли о той одежде, которую мисс Бинг дала вам.
— А как же нет, одёжу, что из пыли дьявольской соткала прислуга королевы Маб.
— И что же, — инспектор потянулся за своей сигарой, — вы с ней сделали?
— Ничего, милорд.
— И где же она?
— Ее поглотило пламя. Я только смертный, а не волшебник — и не могу ее вернуть.
— Так она уничтожена? — не скрывая разочарования, спросил инспектор.
— Это сложный вопрос, милорд, ведь никто не знает, куда деваются вещи, которые исчезли в огне. Быть может, они превратились в дьявольские тени и несутся теперь в темноте в поисках новых жертв. Только один человек может ответить на это.
Инспектор нахмурился.
Лавди возвратился в свой лабиринт, оставив на ковре несколько сухих листьев.
И вот, когда я уже не сомневалась, что ничего хуже случиться уже не может, выяснилось еще кое-что. Инспектор предупредил нас, что следует ограничить выходы из дома. Ни при каких обстоятельствах не следовало выходить по вечерам и ночью, а если действительно появится необходимость выйти на улицу, то делать это лишь при дневном свете, когда вокруг много народу. Мы обязательно должны извещать полицейских, дежурящих у дома, о своей отлучке и времени, когда планируем возвратиться. Нельзя сказать, что такая программа вселяла в нас оптимизм, к тому же у нас постепенно сформировался стойкий ужас перед встречей с любым незнакомым человеком вне дома.