— Н-да, в нем всегда было что-то от старой компаньонки, — он снова мрачно усмехнулся, проведя рукой по остриженным волосам, — вы там, наверное, неплохо живете без меня?
— Нет, конечно! Порция до сих пор боится выходить из дома, хотя полиция нашла дом Дмитрия, его арестовали и обнаружили у него наркотики и оружие. Так что все его дружки тоже теперь в тюрьме, слава Богу… — Я знала, что Порция передала письмо отцу, в котором рассказала о своих несчастьях. — Все, кроме Декса.
Несмотря на эти радостные новости, настроение у меня все равно было нерадужным. Когда инспектор позвонил мне и сообщил, что все бандиты в Оксшотте арестованы, я втайне надеялась, что найдется и Марк-Антоний, но в доме его следов не оказалось. Не удалось арестовать также и Декса. Но Фой заверил меня, что покинуть страну ему не удастся, поскольку все полицейские информированы о том, что его следует задержать, как только он объявится. Признаться папе, что пропал Марк-Антоний, я не могла, — это известие повергло бы его в отчаянье.
— Офелия в последнее время капризнее и вреднее, чем обычно, — мне хотелось перевести разговор на другую тему, — Перегрин Уолмскотт что-то не торопится сделать ей предложение, и она в расстроенных чувствах. Не знает, что делать дальше. Она же и двух недель не может прожить без того, чтобы кто-нибудь не предложил ей выйти замуж.
— Она вся в маму, придется с этим смириться, дорогая. А как Корделия?
— Валяет дурака. — Я чувствовала себя виноватой из-за того, что мало внимания уделяю младшей сестре. — С тех пор как тебя арестовали, она ни разу не была в школе. Мне пришлось объясняться с сестрой Имельдой.
Сестра Имельда была классной наставницей Корделии и, естественно, не преминула позвонить и поинтересоваться, почему та отсутствовала на занятиях. Когда я объяснила, что Корделии необходимо оправиться после потрясения, пережитого в связи с арестом отца, голос наставницы сделался ледяным. Она вовсе не считала, что это серьезный повод для того, чтобы позволять ребенку нарушать школьную дисциплину. И потом, — добавила она недовольно, — всем известно, что Корделия любит преувеличивать и излишне драматизировать слова и поступки, если же мы хотим, чтобы она успешно закончила учебное заведение, то следует свести к минимуму слишком расхолаживающее влияние на нее домашних.
— Не понимаю, — сказала я отцу, — почему она считает допустимым вмешиваться в дела семьи на том основании, что она классная наставница Корделии?
Для сестры Имельды все мы были детьми человека сомнительного, с точки зрения морали, и она не находила нужным даже проявлять деликатность. Она так сильно рассердила меня, что под конец разговора я взорвалась и посоветовала ей больше заботиться о собственной репутации, поскольку ее близкая дружба с сестрой Жюстиной уже давно служит темой для непристойных пересудов.
Сестра Имельда молча снесла мой выпад, но тут же повесила трубку. В течение нескольких часов я торжествовала, гордясь своим достойным ответом, и даже испытывала удовольствие от самого факта мести. Я находила свой поступок справедливым, потому что, по словам Корделии, сестра Имельда имела наглость поучать родителей своих учениц. Но когда гнев мой остыл, я усомнилась в своей непогрешимости: сестра Имельда, в сущности, была несчастной одинокой женщиной, и то, что рассказывали о ее противоестественных наклонностях, только подтверждало это.
В юнце концов я написала ей письмо с извинениями и признала, что ее требования соблюдать дисциплину вполне законны, а также заверила ее, что Корделия обязательно пойдет в школу через несколько дней.
— Возможно, Корделии стоит подыскать другую школу, — сказал отец, когда я спросила его, как быть с учебой Корделии дальше.
— А что с банковскими счетами?
— Пусть делают что хотят. Все равно и это пройдет. «Нам кажется, что хуже нет напасти, пока мы сокрушаемся, кляня свою судьбу…»
— «Отелло», — привычно отозвалась я. — Папа, неужели мы ничего не можем сделать? Как будем жить, если нам откажут в кредите? «Мы не позволим им нас ввергнуть в нищету…»
— «Король Лир». Нам нужно занять у кого-нибудь две тысячи фунтов немедленно. Послушай, может, у Эдгара?
— Он только что снова женился, — напомнила я. — Ему придется платить Сесилии алименты. К нему бесполезно обращаться.
— Роди и Теллула.
— Они на шесть месяцев уехали в Тибет. Ты что, забыл? У них новое увлечение — восточные медитации.
— Ну а Козима и Альфред?
— Они в Индии, хотят поставить пьесу в эпическом духе. Им самим вечно не хватает денег.