Порция вдруг замолчала и посмотрела на меня глазами, полными слез. Я видела, что она охвачена каким-то неземным экстазом, который мне казался совершеннейшим безумием. Она прижала руки к груди и, еле сдерживая рыдания, произнесла:
— Теперь я знаю, Хэт, я — действительно лесбиянка…
Я сидела на постели, онемев от неожиданности и не находя, что сказать после такого страстного признания.
— Порция, милая, — я растерянно провела рукой по лицу, — не сомневаюсь, что вы будете счастливы, — и ты, и Сьюк… — Мне было невыносимо стыдно за эту банальную фразу, но придумать что-то более оригинальное в столь ранний час субботнего утра я вряд ли была способна.
Глава 17
— Посмотри скорее! — крикнула Корделия, распахнув ногой дверь и вбежав в мою комнату под громкий лай Дирка. — Это прислали только что, по специальному заказу! — Она держала на вытянутых руках вазу с цветами. — Правда, они прелестны?
— Кто-то звонил в дверь? — спросила Офелия, выйдя на лестницу из гостиной. — Ландыши! Неужели у Перегрина вкус стал лучше! Его гвоздики могли порадовать только слепую старуху! Боже мой! Это же роскошный букет!
Корделия взяла открытку.
— «Хэрриет, с извинениями и любовью». Нет, посмотри, какие чудесные, по-моему, только-только собраны, Хэт! — Ее глаза блестели от восхищения. — Ты можешь поставить их на зеркало, они так пахнут, что нельзя оторваться.
— Надо же, какая щедрость! — удивилась Офелия, но я нисколько не рассердилась на ее вечный скептицизм и насмешки. Она наклонилась и втянула носом сладкий аромат ландышей. — С извинениями? За что? Такой букет может искупить любой проступок. И ваза, да она же стоит не меньше ста фунтов! Кто это прислал? Макс Фрэншем! — воскликнула она, взяв у Корделии открытку. Несколько минут она осмысливала новость, а затем взяла вазу и сказала: — Лучше всего поставить их на столе в гостиной. Самое подходящее место. А ты, маленькая глупая девчонка, — она с улыбкой повернулась ко мне, — послушайся моего совета и никогда не заводи романы с женатыми мужчинами. Это всегда плохо кончается.
Я не могла поверить своим ушам — Офелия вдруг решила читать мне мораль. Она всегда нападала на женщин, которые провоцируют мужчин на измену и плетут адюльтерные интриги. Но еще больше она порицала мужчин, способных к романам на стороне.
— Они почти никогда не оставляют своих благоверных и, как псы, всегда возвращаются к своей блевотине, можешь не сомневаться. Им нужна жена, которая будет стирать их трусы и поздравлять с Рождеством, как когда-то это делала их дорогая мамочка. Но если уж, не дай Бог, какой-нибудь из этих мерзавцев и решит развестись, то всю жизнь будет доставать тебя упреками и своим чувством вины. И каждый раз, когда его жена будет звонить ему, а она непременно будет звонить каждую неделю, ты будешь выслушивать его нытье — он будет каяться в предательстве, которое совершил ради тебя.
Офелия даже покраснела от возмущения, произнося эту речь, и по всему было видно, что она уверена в своей правоте.
— Я совсем не собиралась заводить с Максом роман, — успокоила я ее, раздраженная таким бесцеремонным вмешательством сестры в мою частную жизнь.
Но ни Корделия, ни Офелия, как ни старались, не могли скрыть любопытства по поводу моих отношений с новым поклонником. О Максе существовало устойчивое представление, что он является маминым другом, об артистическом таланте которого она, однако, была невысокого мнения.
— Он довольно симпатичный, — сказала мне мама, до сих пор скрывавшая лицо под вуалью, — но, на мой взгляд, слишком избалованный. Я бы выбрала мужчину более солидного.
Ронни при этом выпятил грудь и важно прошелся по комнате.
— Но, — продолжала она, — у Макса есть чему поучиться, он человек опытный. Девушки, которые унаследовали огромное состояние, могут позволить себе быть невинными и глупенькими, интересуясь только комнатными собачками и теннисным кортом, но тебе, Хэрриет, не пристало прятаться от жизни и закрывать глаза на ее не очень приятные стороны. Именно поэтому Макс может оказаться для тебя неплохим учителем, но слишком доверять ему не стоит.
Она вышла из комнаты раньше, чем я успела возразить ей и сказать, что не считаю возможным вступать в близкие отношения с Максом.
— Не принимайте это всерьез, — посоветовал мне Ронни, — она слишком устала и изнервничалась. Конечно, Макс Фрэншем — не подарок, но дареному коню в зубы не смотрят.