— Ни в чем нельзя быть уверенным. Конечно, я меньше всего склонна подозревать мужа в неверности, но, если бы это оказалось так, пришлось бы признать, что я ошибалась в нем, и учиться жить без него. Сомневаюсь, что решилась бы свести счеты с жизнью. Думаю, это результат серьезного душевного расстройства. Жена Макса на самом деле бедное, больное существо, и ей очень нужна помощь. На твоем месте я бы не стала добавлять ей неприятностей, но и не считала бы себя в ответе за ее поступки. Лучше подумать о Максе.
— О Максе? — тупо переспросила я.
— Одна из причин моей любви к Вере — если у любви вообще есть причины — его честность. Он никогда не унизит меня и не унизится сам. А я все-таки склонна считать, что измена — это в первую очередь попытка кого-то унизить.
— Похоть рождается в мозгу, разве нет? Я не верю, что ее нельзя контролировать. Даже насильниками, как предполагается, движет не желание, а в первую очередь ненависть и агрессия. Я думаю, измена удовлетворяет наше тщеславие — ведь так приятно сознавать себя желанным.
— В моей семье считают, что жизнь без романтических приключений — сплошная скука.
— Хэрриет, да какая тебе разница, что они думают? У тебя своя голова на плечах!
Я знала, что она права. Я всегда хотела быть самостоятельной. Фредди медленно, словно нехотя, отвернулась от холста.
— К тому же измена требует времени и сил, — продолжала Фредди. — Фактически приходится проживать две жизни. И все время придумывать новую ложь. Горячая страсть питается сознанием запретности отношений. И сама по себе становится главным интересом жизни. Знает ли он? Догадывается ли она? А вдруг нас кто-нибудь видел? В конце концов ты запутываешься во лжи и обманываешь сам себя.
«Издержки духа и стыда растрата», — подумала я, но промолчала. Одно из непреложных правил моей жизни — никогда не цитировать Шекспира вслух.
— Не принуждай себя к тому, чего сама не хочешь, Хэрриет. — Рука Фредди легла на мое плечо, она внимательно посмотрела на меня. — Макс весьма привлекателен, к тому же он старше тебя. Не поддавайся искушению встать на его точку зрения. Я знаю, как соблазнительно пожертвовать самостоятельностью и взвалить ответственность на другого. Но ты от нее не уйдешь, даже если поводья будут в его руках.
— Как удивительно, что ты говоришь мне об этом! — Я была поражена проницательностью Фредди. — Как я понимаю, отчасти поэтому меня и тянет к нему.
— В свое время мне пришлось много страдать из-за того, что я перепутала принуждение с необходимостью.
Мне очень хотелось продолжить разговор, но я знала, что отрывать ее и дальше от работы — преступно.
— Вернусь лучше в гостиную и посмотрю, как там Корделия. Спасибо тебе, Фредди! Мне был необходим этот разговор.
В гостиной мужчины наконец присоединились к женщинам. Арчи показывал детям карточные фокусы. Корделия делала вид, что не замечает сэра Освальда, тискающего ее руку. Эмилио бросал косые взгляды на миссис Мордейкер. Из-за дивана торчала нога Джонно.
Макс — ну, конечно, он интересовал меня в первую очередь! — склонился над пианино вместе с Джорджией, просматривая какие-то ноты. Вернее сказать, в ноты смотрел только Макс, а Джорджия, в распахнувшейся шали, смотрела на него. Когда я вошла, он обернулся и так улыбнулся мне, что мои намерения не иметь с ним больше дела враз рухнули. Джорджия кинула на меня взгляд и развернула Макса к себе.
— Фредди — в студии, колдует над подбородком сэра Освальда, — сказала я стоявшему в оконной нише Вере. Он стоял со стаканом виски и выглядел совсем потерянным.
— А я-то удивлялся, куда она пропала! Ну, по крайней мере, теперь я знаю, что с ней все в порядке.
— Картина получилась чудесная.
— Я так горд за нее. Может, ты не поверишь, но на самом деле я прекрасно понимаю, что ее талант ни в коей мере не отбрасывает свет на меня.
— Ты не прав. Она — подтверждение твоего прекрасного вкуса.
Вере засмеялся:
— Это большой комплимент для меня!
— У нас с ней был очень интересный разговор. Но мне хотелось бы еще о многом спросить. Например, где вы сейчас живете? Наверное, не в Лондоне, иначе бы я знала.
— В моем поместье в Дорсете. Далековато от цивилизации, но, кажется, Фредди там нравится.
— На что похож ваш дом?
Я слушала Вере и отчаянно пыталась не глядеть на Макса и Джорджию.
— Звучит чудесно, — сказала я, когда он завершил рассказ. Было странно, почему вдруг они решили провести Рождество в Дербишире. Однако я не стала об этом спрашивать, потому что сдержанность Вере создавала у меня впечатление, что не следует совать нос не в свое дело. Но сейчас он был не прочь поговорить со мной: