Облакайдеры
Патрацкая Наталья
ОБЛАКАЙДЕРЫ
Глава 1
Летающие, блестящие снежинки – бальзам на мою душу и настроение. По краю асфальта, под легким снегопадом я могу идти и идти, без всякой конкуренции: люди предпочитают ехать в машинах и в автобусах. Пусть едут. А я пройду по краю снегопада, пока я иду, аура – очищается, я возрождаюсь, набираюсь астральных сил без всякого человеческого обмена энергиями. Сейчас модно искать крайнего в изъятии внутренний энергия, так вот, я энергию беру из космоса летающих снежинок.
А вчера я встретила долгий и продолжительный взгляд любимых глаз Мартина. Дал ли этот взгляд мне энергию? Неизвестно. Но нечто человеческое – дал, остатки любви или начало новых надежд на отношения между нами. Кто бы знал, как я не хотела его любви в свое время! Потом привыкла, но он оказался снежным бальзамом на душу и летом растаял.
Часть дороги весьма пустынна, хотя шоссе от моей дороги не далеко находится. Однако в одном месте своего снежного пути мне всегда жутко, и из-за этой внутренней жути, иногда идти не хочется по этому пути. Здесь находится выход теплоцентрали, выход колодца, больших размеров, закрытый решеткой. Снизу дует теплый воздух и на этой решетке часто лежит мужчина в драповом пальто. Остановка от его лежанки метров в двадцати, но этот человек всегда внушает мне ужас. В душе всегда леденело, когда я по кромке дороги обходила лежбище этого человека. Недалеко от этого страшного места, стоит фирма, ухоженная, украшенная, но до нее еще надо дойти…
Струйка крови ярко выделялась на белом фоне, выпавшего снега. Я готова была пробежать бегом мимо страшного колодца, но краем глаза я увидела, что на решетке сидит не конь в драповом пальто. На ней сидел Мартин, это был он! Я остановилась, как вкопанная, с ужасом взирая на кровь и Мартина.
– Марина, остановись, я ранен! – сказал Мартин, держа руками ногу, ниже колена.
– Мартин, какими судьбы ты здесь, да еще весь в крови? Скорую помощь или такси вызвать? – спросила я, не зная, что и делать в такой ситуации, – Кто тебя ранил?
– Не поверишь, но я увидел тебя из автобуса, одну среди снега, выскочил на остановке, решил подождать, сел на решетку и в ногу мне вонзился острый предмет. Я вытащил из ноги шпильку, заточенную с двух сторон, одной стороной она была вставлена в этот колодец, а другой торчала, но сквозь снег я ее не заметил и напоролся.
Он показал мне острую шпильку в крови. По телу прошла дрожь. Совсем недавно я встречала такие острые, черные шурупы, и эта шпилька была того же качества: острая и жесткая. Буквально два дня назад, я, не думая о Мартине, сама вбивала такой шуруп молотком в ванне. Я била по шурупу с размахом, со всей силы, с ожесточением. Шурупы требуют вкручивания, но на это сил у меня не хватало. Шуруп вылетел из уголка, с закрепленными на них лесками, для сушки белья. Вылетел примитивный, жирный и мягкий шуруп, а вбила я вот такой, острый, черный…
Почему я испытываю ужас, но не испытываю чувство жалости к Мартину? Мне не было его жалко, вероятно потому, что еще живо его пренебрежение мной. Остаточная деформация его унижений.
Мы сели в подошедший автобус, я поднесла к турникету карточку столичной жительницы, следом за мной встал Мартин, и мы вдвоем прошли через турникет. За ним капала кровь. Вышли на остановке своей фирмы. Я пошла на свое рабочее место на заводе по производству различных систем облакайдеров.
Кто любит запахи духов, а я люблю запахи механического цеха, запах станков, масла и стружки. Люблю тихий гул работающих станков, люблю рабочих за станками и технологов их опекающих. Люблю чертежи, и даже перечеркивание ошибок.
Я шла мимо цехов, смотрела на станки, дышала местными запахами и насыщалась астральной энергией производства. Здесь производят новейшую технику, в эпицентре производства отличная – аура. Мое рабочие место находилось дальше механического цеха, я поднималась на второй этаж, проходила длинный переход, соединяющий два здания, и оказывалась в здании, выполненном из листов неизвестно чего, но всегда холодном. Окна по периметру излучали холодный воздух из всех щелей. Здесь и сидели технологи и конструктора, они, вероятно, морозоустойчивые. Я не вынесла холода и в обед стала скатывать газеты в плоские трубки и втыкать их во все явные щели. Потеплело.
Моей любимой прической стал парик, я его держала в тумбочке стола. Я приходила на работу, снимала шапку, надевала парик и работала. На работу лучше всего было приходить в пальто, в нем можно работать и даже чертить.
Зато было всегда приятно от собственных ошибок или проблем на производстве. Можно было снять с себя пальто, надеть халат и идти в цех по вызову технолога. Во всех цехах значительно теплее, потому что установки и станки хорошо работают при определенной температуре.
Иду я в белом халате по переходу, а навстречу мне топает Мартин, слегка прихрамывая. Он посмотрел на меня и прошел мимо, он вновь технолог, у него свои задачи, и в данный момент мы по работе не пересеклись. Я шла по вызову технолога механического цеха. На фрезерном станке последнего поколения, обрабатывали корпус для сложного изделия, мной разработанный. Он такой сложный и прихотливый, что фрезеровщик от гордости из себя выходил, так он был не доволен, поставленными мной допусками на чертеже. Чем меньше допуск, тем дороже, фрезеровщику выгоднее, то, что дороже. Он – элита в области оплаты, поэтому он получит в два, три раза больше мен, а то и в пять раз. Но мне не обидно, мой отец был рабочим и получал всегда по верхней планке. А я конструктор, у меня оклад.
Фрезеровщик мне улыбнулся, в душе он доволен изделием и своей работой. Как он любит свой станок! Не пересказать. Я подзывала к себе технолога, и мы пошли к нему на второй этаж разбираться с чертежами. Здесь стояла пара деревянных кульманов, на которых порой делали некоторые чертежи. Технологи всегда держат себя важно и с большим достоинством, а я ничего, я с ними соглашалась с небольшими уступками в допусках, размерах или материалах изделий.
Я спустилась с пристройки второго этажа, меня перехватил другой технолог и с великой гордостью показал новый гигантский станок, познакомил с его особенностями, чтобы я в чертежах их учитывала, чтобы станок не простаивал.
На столе я заметила знакомые детали, посмотрела, как их изготовили, и медленно ушла на свое место, за свой деревянный кульман. Только я села, взяла карандаш, как подошел разработчик. С ним мы просмотрели еще раз устройство прибора и соответствие ему корпуса, который уже обрабатывается на фрезерном станке.
Разработчик красивый и умный мужчина, с моей точки зрения разработчики просто умнейшие из умнейших людей. Я в них влюбляюсь с первой их умной фразы, с первого блеска глаз. Я люблю с ними говорить о работе, и в очередной паре рождался очередной новый прибор.
Ко мне подошел Мартин и недовольно глянул на разработчика, но руку ему все же пожал. Разработчик ушел. Мартин добавил пару фраз в технические требования чертежа, сказал, что зайдет за мной в конце рабочего дня, и ушел, даже не прихрамывая.
Спокойно чертить мне не дали, подошел умный заместитель главного технолога. У него появился заказ на уникальное изделие, мы с ним начинаем на кульмане прорисовывать его габариты и говорить о том, как его можно обработать и вообще сделать. Тут же подходит женщина из ОНС, сообщает об изменение одного ГОСТА. Святое дело, изменения надо вносить в чертежи. Все же наступает момент, я встаю и черчу на кульмане очередной, тысячный чертеж. Час черчу. Два черчу. Затачиваю карандаш, провожу тонкие и толстые линии. Циркуль делает в дереве дырочки. Все нормально.