Постояв пару минут, он вернулся; терпеливо ожидая его, девушка стояла у полки, словно в некоторой волнительной задумчивости.
– Ну что, есть туфли?
– Есть, только очень дорогие, боюсь, вам будет обременительно тратить такие деньги.
– Что значит «дорогие»?
– Восемь тысяч.
Вадим мгновенье смотрел на нее.
– Каждая по отдельности или обе вместе?
– Обе вместе.
– Это обнадеживает.
Оплатив на кассе туфли, он подождал, пока она их наденет, вместе они вышли на улицу. Все так же церемонно, но, как показалось Вадиму, одновременно все же с некоторым чувством, девушка повернулась к нему.
– Большое вам спасибо за туфли. И спасибо за то, что вы меня спасли.
– Ничего, одно пойдет в дополнение к другому.
– В общем-то, я не собиралась там засиживаться, хотела сбежать пораньше, как-то никто не думал, что такое может произойти.
– Ну, в общем, так оно и получилось. Вы сбежали.
– Ну да.
Вадим оглянулся.
– Тут какой-нибудь общественный транспорт ходит?
– Ходит. Только очень редко.
– Давайте я вас отправлю на такси. У вас же есть пейджер?
– Спасибо. Да, конечно.
Девушка полезла в сумочку. Порывшись, она всплеснула руками.
– Боже. О, нет. Я же отдала его Черемисиной.
– Это фатально?
– Боюсь, что да. Это значит, что до завтра я его назад не получу.
Вадим понимающе кивнул.
– А Черемисина меньше чем сутки пейджеры не держит?
– Нет, просто она забыла свой и взяла у меня. Вы ее видели, она сейчас выступала в кафе.
– Адептка Сатаны? Да, такая не отдаст.
– Никакая она не адептка, просто вечно спутывается не с теми, с кем надо.
– Что ж, такое случается со многими.
– Случается, только с ней постоянно.
– Что посоветуете делать?
– Ну, давайте подождем, должен же проехать кто-нибудь.
Они пошли по улице.
– Как же вы передвигаетесь? – спросила девушка. – Вам же, наверно, тут трудно без машины.
– Приехал на машине, но она уже уехала обратно в Москву. Я тут ненадолго, в этом городе. Приехал по делу.
Девушка подумала.
– «Приехал по делу» – это прямо как из какой-то русской повести девятнадцатого века.
Оценив замечание, Вадим невольно усмехнулся, как-то по-новому посмотрев на нее.
– Да, это довольно точно. Из Москвы, по делу, в уездном городе. Но мертвых душ не скупаю.
– Жаль, а то их тут множество.
– Можете уступить по дешевке?
– У меня другая профессия.
– А чем вы занимаетесь?
– Я закройщица в мастерской по ремонту одежды.
Вадим с недоверием покосился на нее.
– Что-то вы не очень похожи на закройщицу.
Явно чем-то довольная, девушка ответила ему задорным взглядом.
– А вы знали многих закройщиц?
В тон ей Вадим с ученым видом покивал.
– Да, порой у нас бытуют совершенно ложные представления о профессиях.
Словно вникая в положение, он серьезно посмотрел на нее.
– Наверно, женщине надо многое пережить в жизни, чтоб стать закройщицей?
Девушка прыснула.
– Вы попали в точку. Конечно, я не всегда работала закройщицей.
– А кем еще?
– Да много кем. Когда-то давно работала даже в модельном агентстве, в Железногорск-Илимске.
– Кем, моделью?
Девушка, опустив глаза, улыбнулась.
– Вы очень милы. Нет, администратором.
– Что ж, приятно, что все это не помешало вам так хорошо знать русскую классику.
Девушка с улыбкой опустила глаза.
– Просто я сейчас живу в таком месте, где очень много русской классической литературы – прямо в таких длинных шкафах. Так что я пользуюсь – прихожу с работы и все это читаю. Недавно прочла «Тысячу душ» Писемского, а сейчас читаю Лескова – «Соборяне».
Вадим впечатленно крутанул головой.
– Где же это такое замечательное место, где люди так замечательно проводят время. В иной ситуации я бы сам туда переселился.
– Да нет, просто… – девушка живо бросила взгляд на Вадима. – Вы не подумайте чего плохого… Просто я сейчас живу в чужой квартире.
– В смысле… Снимаете?
– Нет, как бы вам это… Просто вы не знаете. У нас же много людей разъехалось. Ну и квартиры пустые, а их же ни продать, ни сдать не получается, ну и люди стали понемногу занимать их – все равно же никто не живет.
– Самозахватом?
– Ну почему захватом – просто многим не хочется жить с родителями, кому-то так ближе на работу, и к тому же мы же ничего плохого не делаем – не мусорим, живем в чистоте, чужих вещей не распродаем – я даже знаю случаи, когда хозяева знают, что в их квартире кто-то живет, – и не возражают.