Машину тряхануло на ухабе.
Поэтично, подумал Вадим, да, поэтично, просто набрать чернил и плакать, только совсем не похоже, чтобы нечто подобное случилось сейчас, на этот раз. В одну реку нельзя войти дважды (даже если это река Семиструйка, ехидно подсказала ему какая-то часть сознания, не подверженная сантиментам, всегда готовая к холодному остервенелому остроумию), не получится ничего. И Дио умер, и знать бы, где эта тропинка.
С узкой, петляющей улочки машина свернула на проспект.
– Ну вот, почти приехали, – сказал водитель. – Что хорошо здесь, так это пробок нет.
– Потому что машин нет, – сказал Вадим.
– Ну почему, – сказал водитель, – сами видите, попадаются. Новые, конечно, мало кто покупает, да и подержанных тоже, но выкручиваются как-то, ремонтируют, ремонтных мастерских понаоткрывали, приспосабливается народ. А в общем-то, не подумайте – обычный провинциальный город. Темно только.
Они пересекли маленькую площадь и остановились у массивного здания в глубине.
– Ну вот, мэрия, – сказал водитель. – Ну, типа, я свое дело сделал, возвращаюсь. Дальше вы уж сами. Что передать Виктору Ивановичу?
Обернувшись, Вадим подтянул с заднего сиденья пластиковый чемоданчик.
– Не знаю я, что передать, – сказал он. Он посмотрел на здание, в тусклом свете фонарей выступавшее из тьмы. – Коммунистический привет ему передайте.
– То-то он обрадуется, – согласился водитель. – Ладно, вы уж поосторожней тут. Про эти места вообще-то много чего болтают, я, правда, ничему не верю, ну да кто его знает. С городского телефона звоните, если что.
– Если что? – спросил Вадим.
Ухмыльнувшись, водитель протянул ему руку. Пожав ее, Вадим выбрался из машины. Слыша за спиной аристократический рев удалявшегося «Майбаха», шагая по асфальтовой дорожке между зачахшими клумбами, он поднял глаза. Здание мэрии, явно построенное в эпоху, когда архитектура считалась архитектурным излишеством, угрюмо нависало над площадью шестью массивными этажами – судя по расположению окон, потолки в помещениях были неприлично высокими. В нескольких окнах горел свет, большинство погашенных, впрочем, говорило скорее об отсутствии разумной жизни. Вход в здание предваряло некое подобие колоннады с четырехугольными гранитными колоннами; проходя между ними, Вадим на секунду остановился перед свеженаклеенной афишей.
Вниманию всех!
В пятницу в 19:00 в помещении
ДК Газоацетатного завода:
Фестиваль экстремального металла
Участвуют группы:
Копыто Люцифера
Euphoria Diabolica
Infernalia Prima
Ангелы Бафомета
Врата Ахримана
Tormentor Dei
Специальный гость фестиваля —
группа Incunabula Dagonica
По окончании – автограф-сессия.
Come and stay dark!
Билеты в кассах ДК
Перечитывая названия групп, Вадим еще мгновенье постоял перед афишей. В объявлении чего-то не хватало. Возможно, упоминания о том, что мероприятие проклято архиепископом Железногорск-Илимским. Подивившись разнообразию музыкальных вкусов местных жителей, двинувшись дальше и отбросив ногой предмет, о который чуть было не споткнулся (это оказался старый противогаз с разбитым стеклом), он вошел в здание.
Допотопной вертушке со сторожившим ее подслеповатым вахтером предшествовала площадка с окошком бюро пропусков. Сунув в него свой паспорт и, к своему удивлению, через минуту получив его обратно вместе с пропуском, поданным рукой в зеленом мохеровом рукаве и с перстнем с россыпью искусственных изумрудов, он предъявил пропуск медитировавшему вахтеру (тот не шевельнулся), протиснулся через вертушку и, заглянув в бумажку с номером комнаты, поднялся на второй этаж.