Когда стало прилично выходить одной на дорогу, она ушла, не прощаясь. Первый январский троллейбус был пуст, но в салоне было довольно тепло, так что Алиса комфортно доехала до дома.
Дом встретил ее тишиной. На столе заветривались новогодние угощения и медленно выпускало пузыри шампанское. Было видно, что родители внезапно ушли к соседям, не слишком заботясь о том, как сохранить блюда на всю постновогоднюю неделю. Рядом с кошкой, вольготно расположившейся на диване, лежал кусок колбасы. Видимо, всю остальную она благополучно съела, как только люди покинули дом, а на остаток у нее не хватило запала.
Алиса размышляла, стоит ли мыть посуду и убирать со стола или лучше сразу пойти спать, но во дворе залаяла собака и послышались голоса. Алиса быстро прошла в свою комнату; общаться с родителями ей не хотелось. Нужно было побыть одной и приготовиться к семинарам, которые шли сразу после праздников — преподаватели грозили, что никаких поблажек не будет.
Университет встретил студентов стылыми аудиториями. Отопление в старом здании почти не влияло на температуру в аудиториях и лекционных залах, отовсюду сквозило. Пока Алиса шла по коридору, с ней несколько раз поздоровались незнакомые Раде люди. Подруга встречала новый год с родителями в горах.
— Это ты с ними, что ли? Встречала Новый год?
— Ага.
— Слушай… Не знаю, как тебе сказать… Так получилось, что, в общем, там, ну где я была, куда меня Ленка позвала. Так вот. Там был Сергей.
— Прекрасно. И что?
— Ничего. Просто я подумала, что должна тебе сказать. Мы с ним почти всю ночь проговорили. Он знаешь, по-моему, хороший.
— Он прекрасный. Никто не спорит. Мне-то ты сейчас зачем это рассказываешь?
Рада замолчала, а Алиса подумала, что зря она сегодня пришла на учебу. Голова трещала, температура, судя по тому, как крутило мышцы и ломило кости, была любимой — тридцать семь градусов. Очень хотелось домой, под одеяло с кружкой чая с малиной. Выпить, закусить ломтем лимона, намазаться пихтовым маслом и заснуть. Алиса точно знала, что непременно заснет. И это самое лучше, что можно делать при простуде. А вовсе не ходить по коридору университета под рассказы лучшей подруги о том, как она провела ночь с Сергеем. И пусть!
Можно же прямо сейчас уйти. Не надо ни у кого отпрашиваться. Пусть Радка просто отметит ее на лекциях и все. План казался Алисе идеальным, особенно при мысли про одеяло и малину. Она почти представила себе, как пьет сладкий и горячий чай, прокусывая малиновые косточки и тщательно их разжевывая. Радка опять что-то говорила про Сергея и даже дергала Алису за руку, но слушать не хотелось.
Алиса бы даже не стала ничего говорить подруге, просто ушла. Но она вдруг поняла, что они больше никуда не двигаются и прямо перед ними стоит Сергей. «Наверное, я ошиблась с температурой, бред в картинках бывает, когда выше тридцати восьми, — подумалось ей. — Ну и славно, теперь-то уж точно нужно домой. Пережить бы сорок минут на троллейбусе».
— Алиса? Ты в порядке?
Надо же, еще и разговаривает. Что тебе надо от меня?
— Ничего не надо, поздороваться подошел.
Оказывается, Алиса спросила вслух. Она посмотрела на приутихшую рядом Радку: все-таки никакого бреда. Просто Сергей. Который провел самую важную ночь в году с ее лучшей подругой.
Подошел поздороваться. Очень трогательно.
Алиса почувствовала тошноту. И голова закружилась. Хотелось срочно убежать от них, но у нее просто не было сил.
— Алиска, что с тобой?
Хорошо было бы упасть в обморок. Тоже побег, но на месте. Это было бы слишком театральным, драматичным и вообще не в ее духе, но выбирать было не из чего.
Сознание Алисы плавно поплыло. Вспыхивали какие-то лица. Кто-то велел «срочно доставить» ее в медпункт, потом она просто расслабилась и прекратила попытки контролировать происходящее.
Когда Алиса проснулась, вокруг сгущались сумерки. Ей было тепло, даже жарко, и голова все еще кружилась. Торшер отбрасывал причудливые тени, рисунок на обоях был знакомым. Она очнулась у бабушки. Странно: она не планировала приезжать сюда и никого не предупредила. Нужно было срочно позвонить домой — наверняка родители сходят с ума.