— Но вообще я против ваших отношений, София.
— Я так поняла, к Маркизе вести меня ты передумал?
Стас хмыкнул и завел машину.
***
Oblako_pamyati.livejournal.com
Есть такое понятие в гештальт-подходе. Даже два понятия: фигура и фон. Фигура, разумеется, главная. Это когда есть какая-то потребность, неудовлетворенная, то она и становится такой фигурой. Все эти годы ты считала, я знаю, я сейчас не хочу озвучивать никаких цифр, так вот, — все эти годы фигурой была идея. Месть, реванш, восстановление гармонии и баланса.
Мне казалось, я контролирую процесс. Например, все, что раньше было фоном, наши песни, наши фразы, знакомые и знаковые места — все это стало для меня фигурой, а фоном шла моя жизнь, фиксируясь в редкие мгновения. Мы ходили в кино, тогда, сто лет назад. Кассиры предлагали последние места, я соглашалась, смеясь, потом мы обменивали билеты, потому что я забыла очки и ни черта не видела. Романтика, понимаешь, места для пар и поцелуев, когда кино — это повод. Фон. Не главное. Но мы решили смотреть внимательно, с третьего ряда, запоминали цитаты, разговаривали ими. Но кино все равно было фоном. Фоном, понимаешь.
Через много лет я опять увидела этот фильм, и он стал фигурой. Я забыла про все дела, села смотреть, вглядывалась в лица актеров, вслушивалась в интонации. Мне казалось, что если делать это как следует, рядом окажется он. Или хотя бы его образ в моей голове. Но он, образ, был фоном. Ничего не могло превратить его в фигуру, даже точно те же действия актеров!
Ко мне приходили люди. Сотни, тысячи. Приносили свои истории. Такие похожие и уникальные. И я принимала в них участие. Как бы я выжила иначе? Но я все думала, что это фон. Фон! Когда, наконец, план был готов, месть созрела, все фигуры были расставлены по местам — только двигай, я подумала: вот оно. Начинается. Проступает самое главное. Но в процессе, и это закономерно, моя дорогая, так учит и гештальт-подход, идея стала фоном. Фоном! Фигурой стали те самые люди, которые приходили ко мне. И их истории.
Хотела бы я пожалеть себя, посетовать, что потеряла столько времени, обманувшись. Ведь идея рассыпалась, месть не состоялась. Но вот как вышло. Все это время в моей жизни были события, люди. Я думала, фоном. Но нет. Фигурой.
Глава 10
Алиса пришла на остановку раньше и теперь делала вид, что ожидание ее не утомляет. И сама себе не верила. Это все глупо. Пошло. Банально. Зачем она вообще на это согласилась? Почему она не может себе позволить просто делать так, как ей очень хочется? Это же элементарно. Иди к черту. Простая фраза. Она произносила ее множество раз. Может, следует добавить немного экспрессии? Например, уточнить, кто еще должен пойти. Вместе с ним. И навсегда, навсегда оставить ее в покое и вернуть ей хотя бы часть утраченного достоинство.
Ведь было же у Алисы достоинство. Она прекрасно это помнит. И ей было с ним хорошо. Прекрасно ей было. Не нужно было подставлять плечо, щеку и остальные половины тела для ударов или опоры.
Сергей подошел сзади. Она вздрогнула, когда он обнял ее, зарылся носом в волосы и оттуда сообщил:
— Ты прекрасно пахнешь. Удивительный запах, я не могу без него жить.
— Это тубероза. В составе духов. Наверное.
Получается, Алиса. Давай, быстро говори фразу, распрямляй, наконец, плечи и уходи отсюда. Вовсе он не самый лучший на свете. И уж, конечно, не единственный. Ты все это придумала. Сначала придумала, а потом еще и внушила себе для убедительности. Зря. Зачем? Кому это нужно? Доказать себе, что ты обычная женщина. Как все. Можешь превращаться из Алисы в такое унылое и зависимое существо. Прекрасно. Ты это себе доказала и хватит, хватит. Уходи. Только сначала сообщи ему, куда он должен пойти.
— Ну, при чем тут тубероза, глупенькая?
Ангелина беспорядочно металась по квартире. Она то складывала вещи в большой чемодан, то выкидывала их на кровать. Все никак не могла решить, что еще нужно брать и честно ли это по отношению к мужу.
Николай стоял тут же, в центре бардака:
— Куда ты собралась? Нашла себе другого мужика? Прекрасно, кто он?
— Никакого мужика я себе не находила, если тебя это утешит.
— Я тебе не верю! Я давно подозревал, что ты мне изменяешь, и Аглая тоже говорила…
— Что? — Ангелина замерла с кашемировым свитером в руках, он был небесно-голубого цвета и очень подходил к ее любимым брюкам, хотя он надела его всего однажды в салон красоты. — Что сказала тебе Аглая? Что я тебе изменяю?