— А зачем?
— Что — зачем?
— Ну, зачем он это все твоей дочери писал?
— А вот поди ты, разбери! Никак не мог успокоиться, видно, обидела она его. Это же она ушла. Я ее забирала прям от него! Вся в синячищах! Сама ребенка на руках держит, а этот ее бьет, она и увернуться не может.
Телефон Ангелины, который она сложила тут же, на кухонном столе среди кофейных чашек, которые сегодня она не мыла, просто доставала чистые снова и снова, завибрировал и пополз к краю стола. Ангелина посмотрела на светящийся экран, дернула плечом и открыла сообщение.
— Что там тебе пишут? — спросила Евгения.
— Да вот, мой муж тоже, как ваш герой, сообщает мне, что я неблагодарная сволочь. Гулящая к тому же.
— Прямо так и пишет? А чего это вдруг?
— Я от него ухожу. А пишет не прямо так. Хуже пишет. Матом. Так что я не буду тебе прямо цитировать, прости.
— А чего? Уходишь? Или он тебя тоже бьет?! А то я тогда заметила, вроде, у тебя ссадины были. Это Колька твой, что ли?
Ангелина даже не стала уточнять, когда именно заметила ссадины внимательная соседка. Они и так слишком долго пили кофе, нужно было собрать еще кое-какие вещи. Или, наоборот, разобрать. Она хотела уйти как-то так, чтобы не пришлось вызывать грузовую машину, ведь там, куда она собиралась, ее вообще могли не ждать. А в гостиницу с большим багажом она тоже не хотела.
Вообще такое мероприятие лучше было проворачивать в несколько этапов. Снять заблаговременно камеру хранения, сгрузить туда основные вещи, чтобы уже уходить только с небольшой сумкой. Как это принято: зубная щетка, телефон, паспорт, кошелек. Но Ангелина все время, которое планировала потратить на сборы, употребила на метания и сомнения. Стоит ли уходить от Николая и удобно ли брать вещи, которые не совсем ее собственность. Ведь совместно нажитое имущество, строго говоря, было приобретено на деньги мужа. И сейчас, Ангелина это точно знала, он начнет вести бухгалтерию.
Телефон снова завибрировал. На это раз Николай писал жене, чтобы она не делал глупостей, что им нужно просто поговорить, выяснить все между собой, бросить любовников и опять зажить счастливой семьей. Может быть, по совету Аглаи, даже завести ребенка. Или двух. Но это, конечно, зависит от желания Ангелины.
— Чего? Опять обзывается?
— Теперь — нет. Говорит, чтобы не уходила.
— Ну, так а ты что? Если он тебя не бьет, то и не надо уходить. Что такого? Ты переживаешь, что он загулял? Ну, так он же не собирался к ней уходить, вот и ты не дергайся. Придумала тоже от мужа уходить. Да и куда ты пойдешь, ты же даже без работы! Или…
Евгения даже перестала жевать вафлю, которую до того аккуратно отмачивала в кофе и смачно всасывала, прихлебывая из чашки.
— Или ты того… К хахалю уходишь?
Телефон опять завибрировал. Ангелине показалось, что несколько нервно. Наверное, сейчас муж будет рассказывать, что подобрал ее на улице, и что без него она вернется туда же. Она почти угадала, муж писал ей, что она уже никому не нужна, и если она рассчитывает найти кого-то богаче, то у нее ничего не выйдет, тем более, с ее темпераментом, точнее, его отсутствием, рассчитывать на то, что она устроится с комфортом, не придется. Что она вообще-то и ему не нужна, потому что от кресла больше пользы в смысле душевной теплоты, но он готов, однажды взявши на себя обязательства, и дальше с честью их нести.
Ангелина фыркнула и решила не отвечать. Ни соседке, ни мужу.
Оба не были этим удовлетворены. Николай продолжил эпистолярную атаку, рассказал довольно подробно, сколько средств вложил в Ангелину, предположив, что она могла бы быть благодарной и не портить ему настроение накануне важных переговоров. Потом снова стал сообщать, что у него не было никаких других женщин, все это клевета, что он собирался счастливо встречать старость в ее обществе, и чтобы она прекратила.
Лучше закажи себе новые украшения, советовал муж. Или сумку. Или что-то еще. Хотя бы сделай себе татуировку, продолжал он. Даже выслал ей несколько игривых эскизов.
Евгения тоже продолжала допытываться, куда собирается уходить Ангелина, и что же теперь делать ей, Евгении, которая только здесь и могла перевести дыхание, утомленная обществом так внезапно вернувшихся дочери и внука.
— Мне же, стыдно сказать, со своим приходится встречаться в съемных номерах разных. Квартирах на час, и все такое. Там же, знаешь, как-то не слишком. Хоть у тебя, думала, буду отдыхать от этого гвалта. Дочери моей, поди ж ты, не нравится, как мой разговаривает. Ну какое ей дело?! А она теперь считает, что с этого все и начинается, как у них-то было. Тоже все красиво ухаживал, не показывал своего характера до свадьбы, а потом началось. Все это: «быстро давай», и остальное. А потом и бить стал. Поколачивать. Ну, и она считает, что мой тоже… Начнет бить. А разве меня так уж побьешь, это же сколько силы надо, да и вообще.