Учитель ответил: «Монах – это просто общее обозначение, среди них
встречаются и святые, и заурядные. Несправедливо обвинять всю сангху из-за
одного или двух плохих монахов. Можем ли мы обвинять Конфуция за то, что
существуют плохие конфуцианские ученые? Вы командуете войсками провинции,
но вопреки военной дисциплине наверняка окажется, что некоторые ваши солдаты
не такие же умные и честные, как вы. Мы считаем океан великим потому, что у
него нет необходимости отказывать в месте ни одной рыбе или креветке. Наша
истинная природа подобна океану буддадхармы, ибо она может содержать в себе
все. Обязанность сангхи сохранять учение Будды, охранять тройную
драгоценность, скрытыми путями преображать других и направлять их на путь
истинный. Ее влияние грандиозно. Не такая уж она бесполезная».
Командующий Ли был полностью удовлетворен таким объяснением. Он
уговорил учителя остаться на вегетарианскую трапезу. Зажгли свечи, и разговор
зашел о законе причины и следствия и о плодах кармы в этом мире, где все
взаимосвязано и непрерывно. Во время беседы были также затронуты более
глубокие вопросы. После этого Ли начал относиться к учителю с симпатией и
уважением. В конечном итоге он, вздохнув, сказал: «Буддадхарма поистине велика
и безгранична, но я убивал монахов и разрушал монастыри. Значит, у меня плохая
карма. Что же мне делать?»
Учитель сказал: «Это все обусловлено преобладанием современных
тенденций, так что это не только ваша вина. Я надеюсь, вы предпримете попытки
защитить дхарму в будущем. Нет заслуги большей, чем это». Ли был очень
обрадован и перебрался в монастырь Чжушэн, где общался с монахами и питался
вместе с ними вегетарианской пищей в течение нескольких дней. В один из дней
неожиданно появился луч золотого света, соединившего вершину с подножием
горы, и вся растительность приобрела желто-золотистый цвет. Говорят, что на этой
горе наблюдается свет трех видов: свет Будды, серебристый свет и золотистый.
Свет Будды виден каждый год, но после того, как были построены монастыри,
серебристый и золотистый видели всего несколько раз. Ли Гэньюань был поражен
этим зрелищем и попросил учителя считать его своим учеником. Он также
попросил его стать настоятелем всех монастырей горы Петушиная Ступня, после
чего вывел все свои войска. Если бы не строгая аскеза учителя в Дао, разве удалось
бы ему изменить настроения командующего за такой короткий срок?
Конец заметок из архивов провинции Юньнань
Той зимой, в результате разногласий между Китайской буддийской ассоциацией
и Великим молитвенным собранием в Шанхае, я получил телеграмму от первой с просьбой
незамедлительно прибыть в Нанькин. Прибыв туда, я посетил учителей Пу-чана, Тай-сюйя,
Жэ-шаня и Ди-сяня и обсудил спорные вопросы с ними. Мы договорились о том, что будет
учрежден Центр буддийской ассоциации при храме Цзинъань. Потом я отправился вместе с
учителем Цзи-чанем в Пекин, где мы остановились в монастыре Фаюань. Через несколько
дней учитель Цзи-чань неожиданно почувствовал недомогание и отошел в мир иной, сидя в
медитации. Я занялся похоронами и доставил гроб с его телом в Шанхай. Центр буддийской
ассоциации при храме Цзинань был официально учрежден, и там была совершена памятная
служба в честь учителя Цзи-чаня. Я получил официальные документы, узаконившие
образование филиалов ассоциации в провинциях Юньнань и Гуйчжоу и на граничащей
с Юньнанью тибетской территории. Когда я намерился вернуться в Юньнань, упасака Ли
Гэньюань вручил мне рекомендательные письма, адресованные губернатору Цай Сунпо и
другим чиновникам провинции, с просьбой защитить буддийскую дхарму.
Мой 73-й год (1912–1913)
Вернувшись в Юньнань, я немедленно занялся организацией филиалов буддийской
ассоциации и созвал общее собрание в храме Вэньчан. Там же я попросил учителя Ляо-чэня
открыть еще один филиал в провинции Гуйчжоу. Прибыло большое число тибетских
хутукту 71 и лам из дальних регионов. Мы решили образовать группы с целью
71 Хутукту — сино-монгольский термин, по значению более или менее приближающийся к тибетскому
тулку , что значит высокопоставленный лама, который обычно считается перевоплощенным адептом,