Более пятиста пассажиров было доставлено в полицейский участок для допроса, но в
конечном итоге их отпустили, за исключением нашей группы из шести монахов. Нас
подозревали в принадлежности к левому крылу группировки Гоминьдан. Со всеми нами
обращались как с заключенными. Нас связали и избили. Потом нас оставили на солнцепеке и
запретили двигаться. Если мы двигались, нас снова начинали бить. Нам не давали ни воды,
ни пищи, ни возможности справить нужду. Это продолжалось с шести утра до восьми часов
вечера. Когда мой преданный ученик Хун Шэнсян и бизнесмен по фамилии Дун узнали о
том, что нас задержали, они пришли в полицию и добились нашего освобождения под залог в
пять тысяч долларов за каждого. У нас сняли отпечатки пальцев и выпустили. Потом наши
заступники пригласили нас на товарный склад Шэнсяна, где предложили провести
новогодние дни. Позже нам оказали помощь в перевозке нефритового Будды в Юньнань.
Мой 78-й год (1917–1918)
Весной началась перевозка нефритового Будды из павильона Гуаньинь. Было нанято
восемь грузчиков с условием, что основную сумму денег они получат на горе Петушиная
Ступня. Конвою предстояло в течение нескольких недель неведомыми путями продвигаться
по горной местности. Когда мы достигли горы Ежэнь, грузчики, подозревая, что внутри
нефритового Будды могут находиться банкноты, золото и драгоценные камни, спустили его
на землю, заявив, что он слишком тяжелый и дальше они его не понесут. Поскольку они
запросили сумму, в несколько раз превышающую договорную, я делал все, чтобы их
успокоить, но они стали вести себя шумно и агрессивно. Я понял, что бесполезно пытаться
их урезонить. Увидев большой валун у дороги, весивший несколько сот цзиней, я улыбнулся
и спросил: «Что тяжелее, валун или статуя?»
Они хором отвечали: «Валун в два или три раза тяжелее статуи».
Тогда я двумя руками поднял валун на высоту фута от земли.
Раскрыв рты от удивления, они перестали шуметь и сказали: «Старик-учитель, ты,
наверное, живой Будда!» После этого они перестали спорить, и когда мы достигли горы
Петушиная Ступня, я выдал им щедрое вознаграждение. Сам бы я никогда не поднял тот
валун, это с божественной помощью.
Позже я отправился в Тэнчун дать толкование сутрам в местном монастыре.
Мой 79-й год (1918–1919)
Губернатор Тан Цзияо приказал магистрату Биньчуаня организовать сопровождение
своему личному представителю в пути на нашу гору с письмом, в котором меня приглашали
в Куньмин. Я отказался от предлагаемого мне паланкина и военного эскорта и пошел пешком
в столицу вместе со своим учеником Сю-юанем. В Чусюне какие-то бандиты стали меня
обыскивать. Они нашли письмо губернатора и начали меня бить.
Я сказал им: «Нет нужды меня бить. Я хочу видеть вашего главаря».
Они привели меня к Ян Тяньфу и У Сюэсяню. Увидев меня, У закричал: «Кто ты?»
«Я настоятель монастыря на горе Петушиная Ступня», – ответил я.
«Как тебя зовут?» – спросил By.
«Сюй-юнь», – сказал я.
«Зачем ты идешь в столицу провинции?» – поинтересовался У.
«Для совершения буддийского ритуала», – ответил я.
«Зачем нужны буддийские ритуалы?» – спросил У.
«Чтобы молиться о благе народа», – сказал я.
У сказал: «Губернатор Тан Цзияо бандит. Почему ты хочешь ему помочь? Он плохой
человек, а раз ты его друг, значит, и ты плохой человек».
Я сказал: «Трудно сказать о ком-то, хороший он человек или нет».
«Почему?» – спросил У.
Я ответил: «Если говорить о доброй природе человека, то тогда все люди хорошие. Если
говорить о дурной природе человека, то тогда все люди плохие».
«Что ты имеешь в виду?» – спросил У.
Я ответил: «Если бы вы и Тан трудились вместе на благо страны и народа и если бы
ваши подчиненные делали то же самое, разве вас не считали бы хорошими людьми? Но если
вы и Тан называете друг друга негодяями и в силу предрассудков воюете друг с другом и
приносите страдания людям, то разве можно вас назвать хорошими людьми? Невинные люди
будут вынуждены следовать либо за вами, либо за Таном, и все станут бандитами, и тогда все
будут самыми несчастными людьми».
Услышав это, оба бандита рассмеялись, и У сказал: «Все, что ты сказал, верно, но что
же мне делать?»
Я ответил: «По моему мнению, вам следует прекратить вражду и заключить мир».
У сказал: «Ты хочешь, чтобы я сдался?»
Я сказал: «Нет, я не имею этого в виду. Призвав к миру, я имею в виду, что все добрые