Поль:
– Вся эта возня с горами началась, конечно, с романтиков.
Кэтрин проводит пальцем по волосам Эммы. Началась-то она с Петрарки, но никто не обязан знать так много.
– Я думаю, он пытался показать, что недостаток воображения у путешествующих имеет источником преимущественно средние классы. Представления среднего класса о прекрасном. Он говорит о том, как путеводители посвящают три параграфа какому-нибудь городскому собору, а сам реальный, живой город вмещается у них в две строки.
По другую сторону пикниковой скатерти Поль откидывается на спину, сцепляет на затылке руки.
– И как правило, по причинам, более чем основательным.
– Если считать, что архитектура тринадцатого века важнее реальности двадцатого.
– А почему бы и нет? Когда ты выбрался отдохнуть.
Она бросает на распростертого Поля короткий взгляд.
– Тогда почему тебе не по душе ложные представления о французах и англичанах? Это ведь в точности та же форма подвергнутой отбору реальности.
– Не понимаю.
Вот дурь-то. Чуть-чуть спровоцируй ее, и она становится похожей на человека. Он улыбается.
– Ты одобряешь буржуазные стереотипы относительно того, на что стоит посмотреть во время отпуска. Но в чем разница между ними и буржуазными же стереотипами национального характера, которые тебе так не нравятся?
Он закрывает глаза.
– Если б я смог немного поспать, я придумал бы по-настоящему убийственный ответ на этот вопрос.
Бел произносит:
– Как пали сильные!
– Шш! – он складывает руки на животе.
Питер, глядя на нее, тоже опускается на локоть.
– А правда, что этот парень фантастически труден для понимания? Мне так говорили.
– Общая его мысль вполне прозрачна.
Бел, негромко:
– Кэти редактировала английский перевод одной из его книг.
– О, Господи. Правда?
– Не редактировала. Просто держала корректуру.
– Она практически переписала весь перевод.
– Если называть так одну-две небольших подсказки.
Она предостерегает Бел, вернее, пытается предостеречь. Та не встречается с ней взглядом. На такие штуки Бел не поймаешь.
– Так в чем же общая мысль?
Она колеблется, затем решается.
– Существуют разные категории знаков, посредством которых мы общаемся. И одна из наиболее подозрительных – это язык, по крайней мере, для Барта, поскольку язык очень сильно подпорчен, искажен капиталистической структурой власти. Но то же относится и ко многим невербальным знаковым системам, которые служат нам для общения.
Питер жует травинку.
– Ты имеешь в виду – рекламу и тому подобное.
– Это сфера особенно вопиющих манипуляций. Значительная часть личностного общения это тоже, по сути дела, реклама. Злоупотребление знаками – или просто неверное их употребление, – останавливаться уже поздно, ловушка захлопнулась. – Фраза имеет тот смысл, который придает ей человек, ее произносящий. Тот, который он мысленно в нее вкладывает. А это может полностью противоречить ее внешнему значению. Которого он и не собирался ей придавать. Которое свидетельствует о его истинной природе. Его прошлом. Уме. Честности. И так далее.
Поль бормочет, словно во сне:
– Пока значащим не становится все, кроме собственно значения. «Передайте мне соль» обращается в полную содержания знаковую структуру. А чертову соль так никто и не передает.
Кэтрин улыбается:
– Бывает.
– Немчура какая-то, – бормочет Поль, – а не француз.
Бел говорит:
– Заткнись. Спи себе.
Питер показывает знаком: я человек серьезный. Он даже говорит медленнее, чем прежде.
– Этот мой знакомый, который о нем рассказывал… там не было что-то такого насчет религиозности средних классов, ее банальности?
– По-моему, он говорил об этосе.
– Поскольку оригинальность разрушительна – так?
– Зависит от контекста.
Бел, что-то обдумывая, глядит на склоненную голову сестры.
– То есть?
– У средних классов имеются контексты, в рамках которых от человека ожидается оригинальность. Занятность. Даже революционность. Но контекст есть своего рода знак контрприказа. Род показухи.
Бел:
- Например, как быстро ты засыпаешь после обеда, во время которого клянешь общество за то, что оно позволяет тебе спать после обеда.
Поль бормочет:
– Я все слышу.
Питер не позволяет сбить себя с мысли.
– Стало быть, подлинная оригинальность должна быть активно революционной? Так? Он к этому и ведет?
– Я думаю, для людей, вроде Барта, самое интересное – заставить нас осознать, как мы общаемся, как пытаемся управлять друг другом. Взаимоотношения между явственными знаками, вербальными или иными, и истинный смысл происходящего.