– Но ведь сначала нужно изменить общество, разве нет?
– Есть надежда, что осознание к этому и приведет.
– Нет, я имел в виду не то… что, если это просто перебор человеческих пошлостей, наблюдение за словами? Вроде наблюдения за птицами. Нет?
– Я полагаю, и орнитология вещь полезная.
– Но навряд ли такая уж важная, верно?
– Была бы важной, если бы птицы составляли основу человеческой жизни. Каковую составляет общение.
Краем глаза, поскольку все это время она смотрела вниз, на Эмму, Кэтрин видит, что он кивает. Как будто она сказала нечто значительное. Она понимает, все очень просто, Питер ей противен; но хоть он и случайный знакомый, ничего для нее не значащий, он начинает обретать право на то, чтобы стать символом, отвратительным знаком. Ибо он испытывает – или поддразнивает – не Барта и семиотику, но ее. Им руководит нечто детское, примерно такое: почему ты не улыбаешься мне, когда я улыбаюсь? чем я провинился? пожалуйста, уважь мои потуги следить за моими словами, я же вижу, тебе не нравится то, что я говорю.
Эмма вдруг садится, потом подходит к матери и шепчет ей что-то на ухо. Бел привлекает ее к себе, целует в щеку, надо подождать.
– Тебе не кажется, что это может сгодиться для ящика?
– Может – что?..
– Ну этот, Барт. То, что ты мне сейчас рассказала.
– Я полагала, что он предназначен все больше для чтения.
– А тебе не было бы интересно? Набросать пару идей – я к тому, что если не все эти знаки вербальны, было бы занятно проиллюстрировать их.
Она мельком взглядывает на него. Питер подталкивает стебельком какое-то ползущее в траве насекомое, голова склонена; длинные, рыжеватые волосы. Она переводит взгляд на Бел, та улыбается, мягко, убийственно, обнимая рукою Эмму.
– Я не специалистка по нему. Есть сотни…
Он ухмыляется.
– Специалисты пишут дерьмовые сценарии. Они нужны для проверки. Ну, может быть, чтобы брать у них интервью. Я предпочитаю тех, кто знаком с основными моментами. Кому приходится потрудиться, чтобы прояснить все для себя.
Бел говорит:
– Тебе предлагают работу.
Питер:
– Да нет, просто пришла вдруг в голову такая мысль.
Кэтрин в панике.
– Но я…
Питер:
– Серьезно. Зайди как-нибудь, мы все обговорим. Как будешь в городе, – он роется в заднем кармане. – И скажи мне, как называется та книга эссе.
– «Mythologies»[23], – она повторяет название, произнося его по-английски.
Он пишет в блокнотике. Кэтрин снова переводит взгляд на Бел, лицо которой хранит сухое выражение – насмешливое, одобрительное, трудно сказать; затем опускает взгляд вниз, на Питера.
– Нет, правда, я не смогу. Никогда в жизни не писала сценариев.
– Ну, сценаристы стоят по пенни десяток. Никаких проблем.
– Безобразие, так говорить о бедняжках, – произносит Бел; и затем, лениво: – Да, в сущности, и о ком бы то ни было.
Вот стерва.
– Извини. Но я…
Он засовывает блокнотик в карман и пожимает плечами.
– Может, еще передумаешь.
– Честно, я не смогу.
Он разводит руками, пустые ладони; а Кэтрин смотрит на Бел, давая понять, что это она, хотя бы отчасти, толкнула ее на отказ. Однако Бел не прошибешь. Она подпихивает Эмму.
– Ну давай. Теперь можно.
Эмма робко приближается к Кэтрин, нагибается, шепчет на ухо.
– Сейчас?
Девочка кивает.
– Эмма, не знаю, смогу ли я ее придумать.
– А ты постарайся, – девочка кивает. – Как прошлым летом.
– Да я, может, и разучилась.
Бел говорит:
– Она нашла секретное место. Там тебя не подслушают.
– Оно такое хорошее. Секретное-секретное.
– Только ты и я?
Девочка с силой кивает. И снова шепчет:
– Пока Кэнди не проснулась.
Кэтрин улыбается:
– Ладно.
– Пошли. Надо торопиться.
Она протягивает руку к греческой сумке, встает, берет ладошку Эммы в свою. Девочка ведет ее за дерево, к тропе, по которой они пришли, потом по самой тропе. Питер смотрит им вслед, быстро скашивается на Бел и опускает глаза к земле.
– Боюсь, большого успеха я не поимел.
– О Господи, не беспокойся. Она сейчас вся ощетинена, из самозащиты. Страшно мило, что ты это предложил.
– Она вернется к?..
– Думаю, да. Когда смирится со случившимся.
– Жуткое дело, – говорит Питер.
– Наверное, теперь уж недолго.
– Да, конечно.
Поль начинает негромко храпеть.
Бел бормочет:
– Старый пьянчуга.